Журнал ТЕАТР. о новом спектакле театра «Около».
«Откуда я? / Зачем я тут стою? / Что я вижу? / Где же я? / Ну, попробую по пальцам / все предметы перечесть» – слова Хармса довольно точно описывают спектакли театра «Около», кредо которого – улавливать неуловимое.
Из всех «основных» абсурдистов Пинтер, кажется, меньше всего прижился на почве российского театра: слишком разговорный, слишком интеллектуальный, умозрительный – и в то же время мучительно неабстрактный, непреодолимо привязанный к реалиям места и времени действия. Юрий Погребничко – участник первых, ещё «советских» подпольных спектаклей по Пинтеру (он рассказывал об этих работах Григория Залкинда и журналу ТЕАТР.), автор и бессменный исполнитель культового «Сторожа», много лет живущего в репертуаре театра «Около». Но этот опыт лишь отчасти объясняет феномен новой постановки.
До премьеры спектакль трижды менял название – в афише появлялась то «Лёгкая боль» (заглавие пьесы), то «Пинтер для всех», а в итоге осталось и то и другое – через дробь. Эта двойственность – точнее. «Лёгкая боль в глазах», – одна из первых фраз главного героя, а одна из последних – «Не то чтобы мне трудно было смотреть. Нет, нет, дело не в зрении, у меня отличное зрение <…> мне больше всего мешает воздух, воздух между мной и предметом <…> — он колышется, и пространство течёт». Это сложно выраженная, но всё же сформулированная словами центральная мысль пьесы – одна из двух точек опоры спектакля. Полтора часа действия не только для героев, но прежде всего для зрителей – проживание, физически ощутимое взаимодействие с «воздухом», от которого больно и который невозможно устранить. Размытость зрения и неизбежная дистанция с тем, что (и кто!) находится на расстоянии вытянутой руки от тебя – как актёры в «Около» вообще и в этом спектакле особенно. Это немножко история прозревающих сквозь слёзы и боль: хотите – андерсеновского Кая, хотите – слепца на могилке царевича Димитрия из «Бориса Годунова». Но больше это похоже на текст автора, весьма близкого театру Погребничко – Леонида Добычина, чья книга «Город Эн», по сути, заканчивается словами: «Я стал думать о том, что до этого всё, что я видел, я видел неправильно», – герой-рассказчик посмотрел на мир сквозь очки и «обнулил» всё ранее сказанное.
Медленное и мучительное «обнуление» проходит и герой Пинтера, которого в спектакле Погребничко играет приглашённый (но уже во вторую постановку – после Чебутыкина в «Трёх сёстрах») Евгений Цыганов. Его работа в «Лёгкой боли» и есть главный смысл и главная удача спектакля. Очевидно, в версии с Юлией Снигирь, тоже дебютирующей в «Около», акценты расставляются иначе, чем в варианте с актрисой театра Ольгой Бешулей, но я пока видела спектакль именно с ней. В любом случае, акценты изначально расставлены так, что формула «Пинтер для всех» оказывается не шуткой, а сутью происходящего.
В радиопьесе Пинтера «Лёгкая боль», по сути, два действующих лица, муж и жена. Длинный летний день, во время которого герои пьют чай и фатально рушат свои жизни, потому что решают пообщаться со стоящим за забором продавцом спичек, который не произносит ни слова. В итоге вскрываются тайны и нарывы, какие не снились гипнотизёрам-фрейдистам, а молчаливый лоточник в буквальном смысле меняется местами с главным героем. Никого не жалко, но очень страшно.
У Погребничко история не о лжи и дрязгах, и актёры существуют не просто тихо: Евгений Цыганов проживает эти полтора часа всерьёз – с такой обескураживающей естественностью, что не сразу нащупывается «люфт» между актёром и персонажем. Это почти тот сосредоточенный минимализм, который знают за Цыгановым кинозрители. Удивительным образом на родной «фоменковской» сцене он играет совсем другое, там все его роли – если не характерные, то «громкие», темпераментные. Отчасти шагом в эту сторону, впрочем, стала предыдущая роль Цыганова, Тригорин в поставленной Кириллом Пироговым «Чайке». Там он сыграл неожиданную для Тригорина – и возможную, но отсутствующую в «Лёгкой боли» – тему нечаянной и непоправимой трагической вины.
Лёгкая боль – это ещё и невыносимая лёгкость бытия (а на заднике-экране проступает надпись: «Бытие есть, а не не есть»). Главный герой изучает «структуру пространства и времени». В версии Погребничко в это пространство без времени может прорваться парадоксальная надпись «Гитлер жив, просто ему выбили три зуба»: вечный сквозняк эпох, взаимопроницаемость текстов и обрусевший дзэн – фирменные стежки на полупрозрачных полотнах «Около» – в «Лёгкой боли» не стихия, а «божественные уколы» (если по Набокову). Благодаря им Пинтер оказывается и «нашим», и «для всех». А главное – гораздо более человечным, чем обычно.
Немой лоточник в балаклаве (вызывающей у героев ассоциации даже с рясой – «монахи» в спектакле тоже будут) у Погребничко действительно появляется на сцене и выслушивает исповеди обоих героев. Флора Ольги Бешули – очаровательная женщина с тактично-нежной улыбкой – негромко и аккуратно пытается угодить мужу. Негромко, аккуратно и справедливо упрекает его в том, что он с ней не считается. Негромко и аккуратно потом произнесёт: «Мерзкий ублюдок», – говоря не о муже, а об одной неожиданной странице собственного прошлого. И окажется самой деятельной, самой предприимчивой из всех персонажей. Почти «по тексту».
Но муж Флоры Эдвард – не высокомерный брюзга, как у Пинтера. Он страшно устал от своей душной сансары. Он каждую минуту готов – и готовится – к смерти, боясь лишь того, что она застанет его здесь: за чайным столом на кубе-подиуме (художник спектакля – Виктор Пушкин), в безбытном мороке. У Пинтера в финале Эдвард уничтожен. У Погребничко и Цыганова – освобождён. Мучительный путь к свободе, преодоление лёгкой боли бытия: выговориться, не оправдываясь, а рассказывая во всей неприглядности, чтобы оставить и забыть, как страшный сон, всё наносное. Чтобы вернуться к себе изначальному и бросить себя прежнего, с улыбкой облегчения уйдя за кулисы – бродяжничать по весёлому бездорожью жизни.
«Бездомные завидуют тем, у кого есть дом, а те – завидуют бездомным, потому что им кажется, что проще и веселее вообще не иметь никакого дома, никаких обязанностей ни перед кем», – это Шпаликов. В неевклидовом мире «Лёгкой боли» встретится его театральный двойник – Вампилов. То ли финалом, то ли постскриптумом действия станет диалог Бусыгина и Сильвы (здесь – Эдварда и Продавца): «Слушай, а как тебя зовут? Извини, там, в кафе, я толком не расслышал. – Я тоже не расслышал. – Давай по новой, что ли…». Цитата значимая и для театра («Старший сын» – один из самых популярных спектаклей «Около»), и для артиста – Евгений Цыганов играет Бусыгина в антрепризной постановке Павла Сафонова. Но зрителю достаточно узнать пьесу-первоисточник – историю о том, как случайная встреча может навсегда перевернуть жизнь, а ещё больше – о том, как хочется сбежать в никуда от фатального не-родства с теми, с кем живёшь под одной крышей.
И Цыганов с самого начала спектакля играет это стремление вырваться, устранить помехи между глазом и предметом, между личностью и реальностью-бытием. Стремление вырваться не в ту реальность, где пьют чай и псевдо-идиллия Пинтера больше напоминает «русскую тоску» – и «русскую смерть» вроде одноимённой иронической «чеховианы» Ирины Васьковской, которую, кстати, Цыганов тоже сыграл – в фильме Владимира Мирзоева («…специальная русская смерть – каждый русский после смерти попадает в такое вот место. Ему выдают самовар и ведро варенья. Сиди всю вечность и жалуйся»). А в ту, где сгорбленная спина, наконец, распрямляется, ноги перестают шаркать, и воспалённые усталые глаза вдруг блестят озорным блеском. Ту реальность, где грехи прощены, жалобы высказаны и забыты, а вместо сосредоточенной игры на терменвоксе можно взять в руки электрогитару и на пару с Продавцом самозабвенно зажигать – «Чтоб, улыбаясь, спал пропойца / под небом, выпитым до дна, — / спи, ни о чём не беспокойся, / есть только музыка одна» (это ещё один певец отчаянного русского бездорожья, Борис Рыжий).
Ради того, чтобы выпрямиться, стоит сбросить с плеч и время, и пространство. Стоит пережить попытки «уснуть-умереть»: несколько раз Эдвард берёт подушку и ложится к подножью «постамента», свернувшись калачиком на авансцене, – и прячется на самом видном месте, по-детски.
«Пинтер для всех» – потому что путь в бескрайнее открыт для каждого, и зрителям «Около» дают возможность это почувствовать.