В Мещанском суде Москвы продолжаются слушания по делу о хищении более 130 млн руб. в АНО «Седьмая студия». На прошлом заседании Мещанский суд постановил продлить домашний арест обвиняемым Серебренникову, Апфельбаум и Итину, однако Мосгорсуд отпустил их под подписку о невыезде.
Напомним, что 11 апреля Мещанский суд должен был рассмотреть в особом порядке выделенное в отдельное производство дело в отношении бухгалтера «Седьмой студии» Нины Масляевой. Об этом журнал ТЕАТР. писал ранее.
Заседание началось в 10.00. На процессе присутствуют два государственных обвинителя – Надежда Игнатова и Олег Лавров.
На сегодня назначен допрос свидетелей: Александра Сиваева и Олега Назарова.
Оба они работали на проектах «Платформы»
Допрос ведет Олег Лавров. Он расспрашивает Сиваева о его работе. Свидетель говорит, что познакомился с Серебренниковым, когда учился в институте, точно не может вспомнить, кто приглашал его собеседование, предполагает, что это была Екатерина Воронова, рассказывает о том, что был заключен договор и озвучивает сумму зарплаты, он отмечает, что работал художником по свету в спектакле «Охота на Снарка» в 2011-2012 годах. Прокурор просит свидетеля Сиваева вспомнить, сколько людей участвовали в спектакле, кто над ним работал и другие подробности.
«Был старший осветитель и, наверное, во время монтажа используется больше людей, которые развешивают приборы по техническому заданию», – говорит он.
– Вы кому подчинялись, если такое подчинение было?
– В творческом плане – Кириллу Семеновичу, в юридическом, наверное, Алексею Аркадьевичу [Малобродскому].
Художник рассказывает: Серебренников предлагал какие-то идеи, свидетель доносил их до Вороновой, потом на творческих совещаниях это все освещалось.
Свидетель говорит, что не помнит смет со стоимостью он не помнит, в его задачу не входило просчитывать стоимость материалов. С Малобродским, отмечает Сиваев, они встречались всего один или два раза по поводу условий оплаты и договора, с Вороновой – каждый день. «Никаких отношений, только если на каких-то театральных сборах без предварительной договоренности».
Он не помнит, как именно он получал деньги в «Седьмой студии», но вспоминает, что в 2014 году у него был договор на продюсирование еще одного проекта, название которого он произносит тихо. По его словам, Воронова позвонила и попросила через его ИП провести 500 тысяч рублей. В договоре он проходил как продюсер и должен был собрать команду для спектакля, но, как говорит свидетель, он просто передал деньги Вороновой.Прокурор просит исследовать договор между «Седьмой студией» и ИП Сиваевым и обозреть его, никто не возражает, и суд разрешает. Судья кратко скороговоркой пересказывает документ и приложения, в том числе бумагу, согласно которой стороны не имеют друг к другу претензий. Вопросов у прокурора больше нет, и свидетеля спрашивает Малобродский: он интересуется, в каком состоянии было оборудование «Цеха Белого».– С точки зрения театра, мне кажется, цех был оборудован скромно, для «Охоты на Снарка» мы даже брали дополнительное световое оборудование, – рассуждает он и называет несколько приборов.У Серебренникова нет вопросов. Судья уточняет, узнает ли свидетель свою подпись – да – и его отпускают.
Вторым приглашают Олега Назарова, сейчас он работает в Большом Театре начальником цеха сценических эффектов. Как и предыдущий свидетель, Назаров знает Серебренникова и Малобродского – находились в рабочих отношениях, сейчас не общаются.
Допрос ведет прокурор Надежда Игнатова. Свидетель говорит, что в «Седьмой студии» работал техническим директором – «решал все вопросы, связанные с технической составляющей». Он работал по договору, познакомился на съемках фильма «Измены», собеседование проходил с Малобродским. Он признается, что не помнит сумму, прописанную в договоре, что зарплату получал наличными у у Ларисы Войкиной и за получение денег расписывался в ведомости, какая там указывалась сумма – тоже не помнит
Назарову подчинялись технические цеха – осветители, звукорежиссеры, монтеры, уборщицы. Свидетель составлял сметы на техническую часть, он получал под расписку деньги для закупок и потом предоставлял в бухгалтерию чеки.
Дальше свидетель объясняет процедуру: художники и режиссеры ставили ему задачу, он шел к директору, иногда в процессе обсуждения сумма сокращалась, потом Назаров получал деньги и возвращал чеки – если денег не хватало, ему приходилось доплачивать из своих средств, но это были небольшие суммы.
Лавров интересуется, знал ли свидетель заранее, какие запланированы мероприятия – да, был план, «это целый большой процесс». По его словам, план формировался и утверждался худруком и директором, и он не помнит, чтобы мероприятия отменялись или изменялись. Он отмечает, что в штате были монтеры, костюмеры, художники, звукорежиссеры. Было также много специалистов, которые привлекались к работе периодически. В числе бухгалтеров он называет Ларису Войкину и Нину Масляеву, которая бывала на работе очень редко. Также среди постоянных сотрудников были артисты «Седьмой студии» – около 15 человек.
Непостоянными сотрудниками были художники по свету, композиторы – все зависело от проекта. «Если это был танцевальный мастер-класс, то там был только хореограф», – говорит свидетель.
Некоторые его подчиненные получали ежемесячную постоянную зарплату, а, например, для монтировщиков, у которых бывали переработки и ночные смены, составлялись отдельные сметы.
Все покупки, говорит Назаров, старались проводить по безналичному расчету, но, когда, например, нужно было быстро купить мебель — приходилось платить наличными. Прокурор просит рассказать, как проходила покупка дорогого оборудования: свидетель находил несколько предложений, узнавал стоимость, говорил об этом Малобродскому, тот одобрял и дальше работала бухгалтериия.
Иногда становилось известно, что денег нет.
«Например, перегорали все лампочки, нам говорили, что денег нет, и нужно как-то продержаться два месяца», – говорит Назаров.
Софья Апфельбаум просит свидетеля Назарова подробно рассказать, что он делал, когда были гастрольные проекты – бывало ли, чтобы ему ничего не приходилось делать. Назаров говорит, что такого не было. Он отмечает, что коллектив-гастролер заранее высылал технический райдер, а потом технические сотрудники помогали гастролерам. «Я могу вам пачки чертежей показать», — подчеркивает он.
Апфельбаум просит поподробнее рассказать об арендуемом оборудовании. Назаров отвечает: арендовали, например, музыкальные инструменты – контрабас или арфу – проекционное оборудование, динамический свет…
– Я сейчас не помню цифры 12 года, но явно было дешевле брать в аренду, – объясняет Назаров. Апфельбаум просит все-таки назвать порядок сумм; тот отвечает – 100–150 тысяч рублей.
Алексей Малобродский просит рассказать про площадку «Цеха Белого» – как она была организована, и сколько это стоило.
Свидетель рассказывает: это прямоугольный ангар с покатой крышей без служебных помещений. Назаров вспоминает о перемонтировании площадки для технического персонала, подвижных стенках.
Раз в год все это из зала нужно было вывозить, потому что «Винзавод» проводил в нем фотовыставку. Как говорит свидетель, «в процессе перевозки что-то ломалось, мы это чинили». На всю эту операцию уходило около трех недель.
Адвокат Софьи Апфельбаум Ирина Поверинова просит рассказать, на каком транспорте вывозилось все из «Цеха Белого». Свидетель отвечает: нужно было заказывать грузовики и вынести оборудование на руках из зала. Иногда он заказывал доставку или пользовался услугами компании «Грузовичков», также сотрудники Назарова вешали рекламные баннеры.
Свидетель со знанием дела рассказывает о том, какое оборудование закупалось, что привозилось, монтировалось и так далее.
Следующий вопрос – о количестве мест на спектаклях. На спектаклях Серебренникова, говорит свидетель, был аншлаг, но и другие мероприятия пользовались успехом: «У нас чаще была проблема, что дополнительно пришли люди».
Адвокат просит Назарова в оценить, не слишком ли дорого обходилась работа «Седьмой студии» – он говорит, что бюджеты были ограниченными, а проекты – экспериментальными: «Задач было больше, чем возможностей».
Всего, по его оценке, было выпущено 150–200 мероприятий – они указаны в расписаниях, которые «Седьмая студия» заранее присылала «Винзаводу». Эти документы хранились на компьютерах сотрудников, а потом – в облачных хранилищах. Выясняется, что эти расписания свидетель распечатал и принес с собой – защита ходатайствует об их приобщении.
Свидетель Назаров говорит, что речь идет также о паспортах проектов, сметах и так далее, но перед этим адвокат Малобродского Ксения Карпинская просит уточнить – получал ли он миллионы рублей для передачи компании «Маркет-групп»? Свидетель говорит, что ничего такого не было.
Адвокат Карпинская спрашивает, что за документы принес свидетель. Он объясняет – это его рабочая документация, которую он отправлял директору, и в подписанном виде они к нему не возвращались. Сохранились у свидетеля и видеозаписи спектаклей.
Теперь Карпинская просит рассказать про рояль – он с самого начала был в «Седьмой студии», и его было очень важно не повредить при монтаже. По просьбе Карпинской свидетель Назаров объясняет, почему рояль купили, а не брали в аренду – его слишком сложно было бы заносить каждый раз на второй этаж.
Адвокат Серебренникова Дмитрий Харитонов просит Назарова поименно назвать тех сотрудников, которых он помнит – свидетель называет десять фамилий и говорит, что проще это сделать по ведомости. Харитонов спрашивает, какие сведения об их работе свидетель предоставлял в бухгалтерию, и тот рассказывает: в процессе работы, например, становилось понятно, что нужны сотрудники на ночные смены, Назаров подавал в бухгалтерию ведомость.
Харитонов просит предъявить свидетелю эти документы.
Назарову показывают перечень работников. Свидетель смотрит и подтверждает, что он указан в перечне, подпись, похоже, его. Сумма, которая стоит в ведомости, не соответствует действительности – он получал больше, около 70–80 тысяч.
«В любом случае, не за 13 тысяч я это все делал», – подчеркивает он. Какие суммы были в документах, когда он расписывался за зарплату, свидетель не помнит.
Адвокат Харитонов просит уточнить, кто составлял сметы на те или иные работы, на примере «Сна в летнюю ночь». Назаров рассказывает о процессе: от замысла до реализации.
«У нас был домик, придуманный художником, сконструированный в мастерских», – говорит свидетель.
Конструкцию привезли в «Седьмую студию», они ее приняли, вокруг нее выставили лавки, был также большой поворотный круг без электропривода, состоящий из сотни деталей, были школьные парты, мусорный бак, стенки со щитами, об которые разбивались торты, много реквизита вроде проигрывателей, в каждый из которых вставляли Mp3-плеер: когда кто-то ставил иголку на пластинку, играла музыка из плеера, были костюмы… Свидетель отмечает, что общего документа со всеми расходами не видел. Он продолжает рассказывать о том, что спектакль создавался долго. Сперва репетировали актеры без участия техперсонала, в процессе что-то менялось. Затем он подробно говорит о технических нюансах работы – например, о том, что для хореографических мероприятий нужен танцевальный линолеум, душ, для музыкальных важна акустика, а часто проекты находились на стыке разных направлений.
Дальше по просьбе адвоката свидетель вспоминает о гастролях – «Метаморфозы» и «Сон в летнюю ночь» вывозили в Париж, какие-то проекты представляли в Риге, Петербурге, Ярославле. С технической точки зрения, к примеру, в рижском театре пришлось весь интерьер закрыть листами, другая сложность связана с таможней – «сколько ты вывозишь, ты должен обратно столько же ввезти».
Адвокат Серебренникова Дмитрий Харитонов просит свидетеля упоминать поменьше технических моментов и рассказать о гастролях со спектаклем «Метаморфозы» – что закупалось и за какие деньги.
Свидетель Назаров рассказывает о том, что один из используемых автомобилей сломался и стал опасен, сотрудники обнаружили другой и купили. Затем в автосервисе отделили кузов от остальной части машины, и, таким образом, сделали один автомобиль. Потом эту операцию пришлось повторить с другой машиной. Называет суммы, потраченные на ремонт, покупку и транспортировку.
Адвокат Малобродского Ксения Карпинская просит рассказать, почему Воронова сменила ее подзащитного на посту генпродюсера «Седьмой студии» – Малобродский ушел в «Гоголь-центр», а Воронову все поддерживали и она «вообще была молодец».
По просьбе адвоката свидетель объясняет, чем исполнительный продюсер отличается от генерального. Назаров отвечает, что первый работает по проектам, второй – постоянно, он ведет других продюсеров.
Следом Карпинская спрашивает, занимался ли свидетель техническим сопровождением помещений. Назаров рассказывает о распределении мощностей, о том, как помещения приспосабливались под задачи, делали заглушки на окна, мелкий ремонт. Затем Назаров подробно рассказывает о плане рассадки посетителей на разные мероприятия, приглашенных визитеров, журналистов…
Давая показания, свидетель держит в руках увесистую папку документов – Карпинской он объясняет, что это паспорта спектаклей, сборники необходимой документации и информации, где прописаны все детали спектакля – кто где стоит, какой используется реквизит, партитуры по звуку и так далее.
Карпинская просит его приобщить документы к делу. «Да, конечно, чем больше людей будет читать паспорта спектаклей, тем всем нам проще будет жить», – говорит Назаров.
Судья Ирина Аккуратова зачитывает свидетелю Назарову названия нескольких компаний. Людей, которые бы их представляли, он не помнит. «Нескучный сад? Что-то знакомое, четких ассоциаций нет», — уверяет он, уточняя, что какие-то названия могли ему попадаться в документах.
Затем Назаров вспоминает, что какие-то мероприятия проводились совместно с «Гоголь-центром», но какие договоры заключались в таких случаях, свидетель не знает — он только предоставлял необходимую информацию.
Судья просит назвать какие-то проекты, которые показывались на «Платформе», но с художественной точки зрения производились не «Седьмой студией». Такие проекты, отвечает Назаров, были, когда, например, мероприятия придумывали иностранцы.
Он открывает папку и начинает перечислять: 100% Furioso, Прима Матер, Ночь неожиданностей, мастер-класс по степу с американскими специалистами, спектакль «Август».
– Это только за 2013-й год, – подчеркивает Назаров. – За четыре года еще много есть.
Серебренников просит разрешить ему дать комментарий – судья запрещает, и Назаров называет еще несколько проектов гастролеров.
Защита просит приобщить к материалам дела документы, на которые ссылался Назаров. Судья просит свидетеля уточнить, какие документы содержат достоверную информацию. Тот отвечает: технические документации он составлял сам, о финансовых документах он сказать не может. Паспорта спектаклей и ведомости он также составлял сам.
– Я прошу приобщить все эти документы, потому что если что-то не оплачено – спектакль бы наверное не состоялся», – выступает адвокат Апфельбаум Ирина Поверинова. – Я прошу приобщить все документы, готова взять их в руки и другие части тела.
Она подходит к кафедре, за которой стоит свидетель. «Это детализация…» – начинает он перечислять.
– Это все? – заинтересованно спрашивает юрист. Свидетель замечает, что у него есть и другие документы, ему нужно несколько дней, чтобы распечатать их.
Прокурор просит уточнить – должны ли эти документы кем-то подтверждаться или подписываться. Назаров объясняет: это исходящая информация, уже подписанные документы направлялись в бухгалтерию.
Тогда прокурор Игнатова возражает: она говорит, что в счетах неясно, были ли они оплачены, а про остальные документы неизвестно, в каком виде они изначально составлялись, и вносились ли изменения. Тем не менее суд приобщает документы за исключением счетов на оплату. Больше вопросов к свидетелю нет, его отпускают.
Судья начинает обсуждать ходатайство адвоката Юрия Итина Юрия Лысенко о проведении экспертизы и разъясняет участникам права.
Стороны обсуждают вопросы, экспертный состав и виды экспертиз. Адвокат Харитонов говорит, что позиция защиты не изменилась, то же самое у обвинения. Судья говорит, что постановление о назначении экспертизы будет оглашаться в понедельник в 10 часов
Журнал ТЕАТР. продолжает следить за развитием событий.