В качестве иллюстрации к статье о противоречивой роли, которую сыграл (в данном случае — сыграл во всех смыслах) мэр Юрий Лужков в жизни отечественного театра, мы приводим несколько писем, написанных «на высочайшее имя» в связи с ситуацией вокруг Школы драматического искусства председателем СТД Александром Калягиным. С одной стороны, эти письма вызывают гордость за театральное сообщество, которое неизменно встает на защиту своих членов от произвола или необдуманных действий власти. (Кроме конфликта вокруг театра Васильева тут можно вспомнить и ситуацию с назначением ректором РАТИ Юрия Шерлинга, и шум, который поднял театральный люд в связи с пожаром в театре Погребничко, и множество региональных конфликтов, в которых означенное сообщество, и в первую очередь руководство Союза, вели себя в высшей степени достойно.) Эта сплоченность, к слову сказать, особенно впечатляет на фоне чудовищного раздрая внутри других творческих союзов — от писателей до кинематографистов: трудно представить себе Никиту Михалкова, который с таким же, как Калягин, редкостным упорством объясняет представителю власти предержащей исключительную значимость для страны какого-нибудь члена своего союза. С другой стороны, достойна внимания стилистика писем лучшему другу театральных деятелей и физкультурников (как, впрочем, и сам факт, что разговор с властью ведется в России в основном в форме челобитных). Патерналистская система, когда у служителей прекрасного имеется некий патрон, вельможа-покровитель, которому в награду за его покровительство курят фимиам, сложилась в Европе давно, достигла своего апогея при Медичи и в конце XVIII века стала сходить на нет. В русской культуре эта система оказалась куда более живучей. В ее рамках так или иначе существовали Ломоносов, Сумароков, Жуковский, Карамзин, Пушкин, Некрасов с его Современником … Впрочем, Некрасова за наличие у него «покровителей» уже осуждали. Во второй половине ХIХ века традиция патернализма стала в России увядать. Зато в советское время она возродилась с удвоенной силой. Товарищ Сталин проявлял редкостную заботу о писателях, архитекторах, артистах и композиторах, одаряя их званиями, дачами, почетными назначениями и прочими благами, коих не ведали простые смертные. Писатели, композиторы и архитекторы товарища Сталина не только боялись. Многие искренно (!) его любили. Достаточно вспомнить, какие письма писал кремлевскому горцу великий русский поэт Борис Пастернак. Шли годы… Пала российская монархия, рухнула советская власть. Но и теперь, на рубеже тысячелетий, мы наблюдаем в России небывалый расцвет патернализма. Причем курить фимиам принято не только «самому главному начальнику», но и распорядителям бюджетных средств с нижних этажей властной иерархии. Не так давно группа театральных деятелей вручала Премию Станиславского чиновнице из московского правительства. И режиссер, которого в Москве справедливо полагают воплощением интеллигентности, рассыпаясь в комплиментах, назвал означенную чиновницу не только «прекрасной женщиной», но и «душой нашего театра». Невольно вспомнилась Фелица Державина: «Богоподобная царевна / Киргиз-Кайсацкия орды! / Которой мудрость несравненна…» Похоже, страсть к патернализму оказалась укоренена в российских деятелях культуры на каком-то генетическом уровне, но сложно не заметить, что помимо некоторых сомнительных преимуществ эта система имеет один очевидный недостаток: она рано или поздно превращает художников в лучшем случае — в заступников за других художников. В худшем — в униженных просителей. Иногда — в добровольных изгнанников.
26 июня 1999 года
Дорогой Юрий Михайлович!
Это мое личное к Вам письмо. Я обращаюсь не только к мэру российской столицы, мудрому и тонкому политику, но в первую очередь к человеку, которого бесконечно уважаю и люблю, чьи принципы полностью разделяю. Именно этим и продиктовано это мое письмо, дорогой Юрий Михайлович, — желанием примирить Вас с Анатолием Васильевым.
Поверьте мне, я хорошо понимаю, что Анатолий Васильев, при всех сложностях и непредсказуемостях характера, — уникальный художник, в наше время таких мастеров можно сосчитать по пальцам, и не только в России. Конечно, хамское неумение вести разговор того заместителя директора театра, который уже не имеет к театру отношения и давно уволен с занимаемой должности, произвело на Вас тягостное впечатление, я хорошо это понимаю. И сам Анатолий Васильев не слишком хорошо умеет вести себя и разговаривать с властями… Но он действительно является выдающимся художником, высоко ценимым не только в России, и главная его забота — создание в Москве уникального театра-школы, которая стала бы не только гордостью России, но и подлинной Меккой, куда приезжали бы учиться актеры и режиссеры из всех стран мира.
Такими были театры-школы Гротовского, Стрелера, и это невероятно важно, потому что режиссеры приходят и уходят, а остается только одно — метод, система, если они созданы великим художником. Именно благодаря таким школам сохранились, развились и продолжают развиваться система К. С. Станиславского, метод Михаила Чехова, школа Вс. Мейерхольда.
Поэтому всеми силами души, силами моих человеческих принципов, моей этики я хочу как-то разрешить возникшую неприятную ситуацию. Поймите меня, дорогой Юрий Михайлович, ведь вы мудры не только в политике, но и по-человечески, как подлинная личность. Честно говоря, я не знаю, каким образом можно выйти из создавшейся ситуации, но необходимо, просто необходимо попробовать сделать это, потому что время идет, ничего не меняется и кто-то непременно должен перейти этот Рубикон!
Я искренне уважаю и люблю Вас, Юрий Михайлович, поэтому верю, что только Ваша мудрость и человеческая тонкость могут спасти ситуацию. Прошу Вас, будьте великодушны, как Вы бывали не раз в разных ситуациях, поймите, что в Ваших руках, в Вашей власти помочь Москве стать подлинной театральной Меккой. И это никогда не забудется теми, кто придет нам на смену.
С самыми добрыми чувствами и глубокой надеждой.
Ваш,
А. Калягин
Мэру г. Москвы
г-ну Лужкову Ю. М.
21 января 1999 года
Глубокоуважаемый Юрий Михайлович!
Я очень обеспокоен ситуацией, сложившейся со строительством на Сретенке здания театра Школа драматического искусства под руководством заслуженного деятеля искусств России, уникального режиссера и педагога современного театра Анатолия Александровича Васильева.
Я знаю, что развернувшаяся летом 1998 года стройка остановлена в результате последствий экономического кризиса. В то же время, зная Вас как выдающегося руководителя, всегда оперативно находившего решения сложнейших проблем, обращаюсь к Вам и на этот раз.
А. А. Васильев находится в расцвете творческих сил, его спектакль Плач Иеремии получил Национальную театральную премию Золотая маска в 1997 г. по двум номинациям: за лучший спектакль и за лучшую сценографию. За спектакли последних лет он выдвинут на соискание Государственной премии России.
Но творческие возможности режиссера ограничены работой в учебном филиале на Поварской, зал которого имеет всего 60 мест и не предназначен для некамерных постановок и регулярного проката спектаклей.
Я знаю, что А. А. Васильев и весь его театр жил надеждой на полноценное театральное здание на Сретенке. Необходимо отметить, что А. А. Васильев лично, в содружестве с профессиональными архитекторами, проектировал театр, и этот проект получил высокую оценку со стороны специалистов (Архитектурный Совет Москвы).
По существу, это будет уникальное театральное здание — театр ХХI века. Сценическая площадка и зрительный зал трансформируются в зависимости от художественных задач данного спектакля. Учебный, репетиционный и производственные процессы соединены в единое целое.
Реализация такого проекта принесет весомые результаты не только театру Школа драматического искусства, но и всей театральной Москве: о нехватке подобной сценической площадки для проведения театральной Олимпиады в 2001 году говорилось на встрече с Вами в октябре 1998 года; проекты гастролей и совместных проектов с зарубежными труппами часто сталкиваются с трудностями при поиске сценической площадки, не связанной со структурой классической итальянской сцены.
Уважаемый Юрий Михайлович, я уверен, что Вы найдете возможность возобновить стройку. Если это произойдет в ближайшее время, то театр будет построен к лету 2000 года.
СТД РФ просит Вас взять эту престижную стройку под личный контроль.
С уважением,
Председатель Союза Театральных Деятелей Российской Федерации
А. А. Калягин
Мэру г. Москвы
Лужкову Ю. М.
Май 2005 года
Уважаемый, дорогой Юрий Михайлович!
Я никоим образом не хочу вмешиваться в политику по отношению к театрам, осуществляемую Комитетом по культуре города Москвы, но до меня дошли слухи, что есть идея передать помещение, расположенное на Поварской улице и принадлежащее театру Школа драматического искусства, под проект Открытая сцена.
Мне кажется, что такое решение будет губительным для деятельности театра Школа драматического искусства, который нельзя рассматривать как обычное учреждение культуры, оценивая его работу, исходя из показателей — средняя заполняемость зала, интенсивность использования зала и т. д. Уже в Уставе этого театра обозначена его уникальная концепция — Лаборатория — Школа — Театр — то есть сочетание репертуарной деятельности с исследовательской и образовательной. По большому счету, А. А. Васильев действительно выдающийся режиссер с мировой известностью, единственный в нашей стране, занимается театральной наукой. Возможно, он отстает по показателям от любого среднего театра, но по вкладу в развитие театральной культуры его деятельность неоценима.
В помещениях Школы драматического искусства на Поварской работают три драматические лаборатории, класс по вокалу, лаборатории по эвритмии. Прокатываются сериями спектакли А. А. Васильева, а также спектакли других режиссеров, два из которых произведены театром по общегородскому проекту Открытая сцена. Изъять эти помещения — это разрушить сложную и многообразную структуру деятельности театра.
Я считал своим долгом изложить свою личную позицию. Уверен, что Вы, дорогой Юрий Михайлович, зная Вашу многолетнюю и плодотворную помощь театральному делу в Москве, примите верное решение.
С уважением,
Александр Калягин