Нет никаких свидетельств о том, что остров Утопия находится в прибрежных водах французской Бретани. Но культурная политика этого региона и радикальность существующего здесь за государственный счет искусства позволили журналу ТЕАТР. сделать такое предположение
Одиннадцать художников на деревянных плотах отправляются в экспедицию по каналам через сельские районы Бретани. В небольших коммунах и на обитаемых островах пролива Ла-Манш они будут искать идеальное общество, описанное Томасом Мором ровно 500 лет назад. Большая французская идея театральной децентрализации — тоже по-своему утопия, воплощенная в государственную политику, на которую сегодня остается все меньше и меньше ресурсов, — выросла из маленьких региональных проектов, самым успешным из которых в свое время оказался Авиньонский фестиваль. Многочисленные бродячие труппы получили поддержку, здания, а в некоторых случаях и финансирование. История децентрализации противоречива и полна разочарований, но традиция сопротивления окраин центру до сих пор важна во Франции и тлеет в каждом населенном хотя бы одним художником пункте. Поехать в какую-нибудь глушь и попытаться найти контакт с местными жителями, донести до них свои представления об авангарде до сих пор считается делом чести для разочаровавшегося в парижской суете чувствительного молодого человека. Симон Гошэ мог бы ни о чем таком не думать. Успешный молодой художник, ученик Станисласа Нордея и Эрика Лакаскада был хорошим актером в школе TNB — Национального театра Бретани и участвовал в разных его проектах. Медитировал на улицах Авиньона и ездил в лес с другими актерами Нордея, чтобы проникнуться духом коллективного творчества в баойпике The Living Theatre. Чеканил мольеровского Валера в «Тартюфе» Лакаскада. Ставил «Бродячий театр Шопаловича» с румынскими, сербскими и словенскими школьниками. Параллельно с актерским образованием он занимался живописью, рисунком и скульптурой и волюнтаристским образом устраивал выставки своих работ в фойе театра и на других доступных ему площадках. Симон Гошэ вырос в Сан-Мало, где все дети занимаются парусным спортом. Во дворе лицея Жака Картье — французского мореплавателя и первооткрывателя Канады — он в подростковом возрасте читал Арто и мечтал о театральных путешествиях. О существовании Симона Гошэ я узнала в музее изобразительных искусств. Однажды в субботу там было неожиданно многолюдно. На полу и на всех скамейках сидели посетители и старательно перерисовывали все содержимое музея от голландских натюрмортов до абстрактных композиций. Они не были похожи на студентов ИЗО — женщины с сумками, бабушки в вязаных чепцах, большие и маленькие дети. У кого-то получались очень подробные техничные копии, а кто-то схематично повторял линии и менял цвета, «потому что так чувствует». Некоторые картины были особенно популярны и собирали вокруг себя двух-трех копиистов. Получившиеся произведения нужно было сдать до 16.00 воскресенья. На входе в зал красовался стенд, сообщавший о том, что в 1877 году Джованни Рота скопировал «Джоконду», его работа сегодня является одним из экспонатов музея Ренна. Акция «Скопированный музей» включала перформативную часть и последующую выставку копий. Шестьдесят любителей, буквально набранных по объявлению, провели два дня в музее, привели своих друзей и оставили после себя коллективное размышление на тему истории искусства, технической воспроизводимости, копии и оригинала, мимолетности и перформативности. Кроме прочего, это событие заставило меня обратить внимание на то, что в музее есть кунсткамера — кабинет куриозитетов из частной коллекции XVIII века. И что принцип композиции не временной и не географический, но связан с историей возвращения коллекции, вывезенной во время оккупации, то есть в одном зале могут висеть, например, Рубенс и Миро, и подробная история о том, как конкретный искусствовед спасал эти картины. На следующие выходные готовые копии можно было подробно рассмотреть в здании бывшей зубоврачебной клиники по соседству. Посетителям выдавали перчатки, чтобы они могли менять экспонаты местами, сравнивать и располагать в понравившемся порядке. Скопированный руками жителей Ренна музей теперь путешествует по окрестным городам. Инициатором акции была «Школа воображаемых параллелей». Их следующий проект «Утопические плоты» в описании захватывал еще больше. Вместе со своими друзьями — дизайнером, архитектором, перформером, антропологом, музыковедом, врачом, урбанистом, кинематографистом, картографом, сценографом — Симон Гошэ решил построить несколько деревянных плотов и отправиться по каналам из Ренна в Сан-Мало, по дороге останавливаясь в разных забытых индустриальной цивилизацией небольших городках и обсуждая с желающими «воображаемую картографию» региона или текст Томаса Мора. Каждый из участников имеет опыт работы в театре и навыки навигации. Архитектурное ателье работает с заранее приглашенными жителями коммуны, каждый раз оно будет пытаться построить проект такого места, которого этим жителям не хватает. Музыкальное ателье будет заниматься разработкой новых форм социальных танцев и хора, чтобы в итоге получился бал. Невероятно амбициозный (хотя бы в своем географическом масштабе) проект готовили год. 70 % бюджета удалось вытрясти из местных муниципальных образований, остальное до последнего момента собирали краудфандингом, причем желающим предлагалось не только бросить копеечку, но и, например, приютить членов экипажа на одну ночь у себя дома. На представлении проекта девушка в костюме Томаса Мора в режиме пресс-конференции отвечала на вопросы публики о том, как устроено описанное ею, то есть им, общество, на чем основана его экономика, политические и семейные традиции, религиозные связи. После этого желающим предлагали поучаствовать в «социальных играх для создания общества», нарисовать внутренний ландшафт города, полистать тематическую литературу — «Плот» Роберта Трамболла, «Робинзона Крузо», «Уолден» Генри Дэвида Торо, «Зажечь огонь» Джека Лондона или «Акали» Сантьяго Хеновеса. Идеалистическая часть проекта подкреплена вполне конкретной картой местности, договоренностью с разными сельскими клубами и домами культуры и, главное, прототипом — сколоченной из пластиковых бочек и необработанных досок плавучей сценой примерно 4 на 5 метров. «Неужели эта штуковина поплывет? — спрашиваю я архитектора. — Конечно. Каждая бочка объемом 200 литров, соответственно она может выдержать до100 кг». Древесину для строительства плотов артистам подарил один экологически сознательный фермер, который торгует лесом и дает в аренду туристам породистых лошадей. Еще через неделю во время каких-то городских празднований смельчаки в спасательных жилетах спустили прототип на воду в центре города и под одобрительный гул толпы проплыли на нем от музея изобразительных искусств через подземную часть канала до старой мельницы. Каналы Бретани были судоходными в XVII—XIX веках, они не рассчитаны на сегодняшние технологии грузовых перевозок и служат в основном для пеших и водных прогулок. Владельцы больших лодок предпочитают заливы и каботаж. Плавание по каналам — старинное развлечение, требующее определенного мастерства и знания лоции: на каждом шагу отмели и шлюзы. В графике репетиций, например, отведено время на тестирование шлюзов. В своих загородных прогулках жители Ренна и окрестностей в последние месяцы часто видели по берегам каналов привязанные грубой веревкой к дереву плоты Симона. В живописи плот имеет очень устойчивые коннотации: катастрофа. Выжившие, которые едят друг друга после кораблекрушения на картине Делакруа. «Плот Медуза» реконструирует даже Тадеуш Кантор в своем «Хеппенинге на берегу моря». Симон Гошэ уходит как от конкретно-политических параллелей с кризисом мигрантов, так и от чистого, открытого к интерпретации пейзажного искусства. Многие современные экологи и урбанисты, например, Бруно Латур, не любят слово «утопия» — этимологически «место которого нет» не очень эффективно в роли активной концепции социальных перемен. Бесплотные, извините за каламбур, мечтания, которые обличают критики социал-утопистов с самого начала XIX века, Гошэ и его товарищи берут в музейную рамку, цитируя «Письма из провинции» Салтыкова-Щедрина: «Как ни восставайте против так называемых утопий, без них истинно плодотворная умственная жизнь все-таки невозможна».