В Петербурге начался летний фестиваль искусств «Точка доступа». Затактом к нему в этому году стали июньские «Приключения русских в России» – финальный показ Лаборатории границ под руководством Джана-Марии Тозатти. Наша корреспондентка – о показе, проходившем в Ивангороде.
Наверное, самое сложное в этой работе – определить жанр.
У 8-часового променада, на который было приглашено не более 10 зрителей «в чистом виде» – не имеющих отношения ни к процессу его создания, ни к результату – неявный, но отчетливый композиционный рисунок. «День города», устроенный командой Лаборатории границ фестиваля “Точка доступа” пограничному Ивангороду, стал тихим праздником, в противовес громким и официальным мероприятиям, проводимым обычно под этим названиям. Ни речей, ни салютов (только в эпилоге, как ироническая рифма, стреляют хлопушки из рук перформеров, осыпая яркими блестящими конфетти выжженную солнцем и временем землю заброшенного завода советских времен); представители городской администрации приглашены фестивалем как гости – и, кажется, с интересом осматривают постройки, с удивлением узнают о новых возможностях помещений, словно действительно знакомятся с каким-то другим городом. Городом, который обычно не видно из кабинетов. Той его частью и той его стороной, что ускользает от внимания; городом, в котором нет жизни.
В отличие от театральных проектов, в которых Место высвечивается через документальные человеческие истории и голоса, в этом показе и того, и другого практически не было. Жанрово это ближе всего оказалось к лэнд-арту – смыслы и содержание возникали именно на драматическом соотношении рукотворного и природного, выявляя заодно и театральный компонент этой разомкнутой структуры – присутствие или отсутствие человека в определенных пространствах преломляло его, переключало восприятие ландшафта, урбанистического или естественного, проявляло время и эпоху, которой это пространство принадлежит или могло бы принадлежать.
Пролог, самый театральный, «нетозаттиевский», – тихая опера, создаваемая голосами зрителей-актантов. Читая стихотворение Введенского, мы шептали «Мне жалко, что я не зверь… не звезда… не орел… не гортензия…» и вертели головой в заданном авторами (Саша Шумилин и Саша Шаклеева) направлении, словно сверяясь, а точно ли жалко? Присваиваю ли я себе слова поэта? Чувствую ли так же остро свой разрыв с природой? Автор композиции Джан-Мария Тозатти угадал, поставив эту работу в качестве пролога – это именно то важное, что я смогла заметить только к финалу променада: что я изменилась. Изменились мои отношения не только с этим местом, но и с миром как таковым. Тогда, 8 часов назад, слова Введенского оставались чужими, меня гораздо больше включали смешные «арии» из группы «Подслушано. Ивангород» про отключенный свет, про поиск возможностей пересечь границу и даже реклама ритуальных услуг, звучащая так забавно. Нет, не было мне жалко, что я не червяк и не разговариваю с землей. Но «День города», озаглавленный итальянцем «симфонией», все же стал этим самым разговором. В течение целого дня ивангородская земля в самом широком понимании этого слова сама говорила со мной. И шансов не услышать ее не было.
Работа «Возвращение домой» – легкая, ироничная, ностальгическая пространственная инсталляция, в которой люди выступали как объекты: после того, как мы долго пробирались по самой что ни на есть пограничной территории, то есть по российскому берегу реки Нарва, запутанной и обросшей следами пикников тропинкой, мы вдруг оказались как в кадре кинофильма. Здесь река делает изгиб, открывается прямой вид на ту сторону, а у самого пограничного столба сидела девушка (автор эскиза Ирина Короткая). Ее задумчивая и загадочная улыбка, дружелюбный взгляд, скользящий по нам, но не задерживающийся, потому что ясно – мы здесь не главные персонажи. Ее фокус внимания где-то в другом месте. Возможно, на другом берегу, который, кстати, вдруг начинает работать как значимый фон, проступая через фигуру то ли ждущей, то ли прощающейся молодой женщины – То, Куда Она Смотрит, становится больше, чем просто город на той стороне. Нарва преломляется в символ то ли завершившегося прошлого (и с этой ассоциацией прекрасно рифмуется голос Николая Рыбникова, звучащий из современной переносной колонки с очень несовременной песней «Родная улица моя»), то ли актуального настоящего, в котором – впервые в новейшей истории – люди снова оказались заперты в границах своих улиц и стран. Этот пласт смыслов поддерживает неожиданное масштабирование песни – «Возвращение домой» не заканчивается у пограничного столба, а лишь, в какой-то степени, начинается. После этой точки мы пошли по мощеной мостовой в сторону Ивангородской крепости, а затем и центра города. И на протяжении всего пути то и дело из окон припаркованных машин до нас доносились все та же, ставшая уже такой же родной, как и сама Заречная улица, мелодия советского хита, но теперь уже не в привычном исполнении Рыбникова, а переведенная и перепетая разными исполнителями, приглашенными автором, на разных языках. В этом нехитром приеме соединилось все: и отсылка к закрытым границам во времена железного занавеса, и неожиданное соединение с разными народами в нашем пандемийном настоящем, и ирония, и постирония, и тонкие штрихи к портрету места, искусственно поделенного государствами.
Несмотря на простую конструкцию, работа Ирины Короткой запустила множество сложный процессов, но сделано это было какими-то очень легкими и приятными для внутреннего проживания средствами. Тем мощнее оказалась следующая точка на карте, кульминационная как композиционно, так и по способу производства. «Бесконечная работа» – название не только инсталляции, но и того, что за ней стояло, – невероятного труда перформеров. В поисках «своего» места они обратили внимание на несколько дореволюционных домов, бывших общежитиями для работников фабрики Штиглица. По бокам жилые и живые дома, уютно подмигивающие разнородными оконными рамами и сушащимся бельем в прекрасном состоянии. А между ними дом точно такой же постройки, но в совершенно разрушенном и запущенном виде. Именно он и стал точкой притяжения для авторской группы Павла Дорохова, Виктории Моргуновой, Маши Сапижак и Даши Шифт. За несколько дней им удалось не просто расчистить пространство для того, чтобы там свободно и безопасно могли передвигаться зрители, но и создать инсталляцию из собранных здесь же объектов: останки бывшей жизни проступали сквозь голые стены с оборванными обоями в квартире, сохранившей жилую планировку. В одной комнате – одинокий старый диван и забытые на полу женские туфли, в другой – детская кроватка. Воображение достраивает по этим деталям целую жизнь, которая была, а теперь нет. В другом помещении, огромном, сквозном, из ровных параллельных балок, на которых когда-то лежал пол, авторами проекта сделан то ли огород, то ли сад с растениями из проволоки. Строгая рукотворная геометрия противопоставляется буйству зелени, виднеющейся через вереницу глазниц выбитых окон, и это противопоставление заостряется еще больше в соседнем помещении, где груды кирпичей сложены у окон таким образом, словно это лава материалов в отсутствие человека, как из вулкана, ворвалась снаружи, подчиняя теперь все, что опустело, новым законам этой странной природы. Урбанистический ландшафт «Бесконечной работы» поднимает темы отношений человека и пространства, того, что остается там, откуда человек уходит, природы и природы рукотворного, времени, и того, как оно работает, преобразовывая и присваивая (или возвращая?) миру то, что, казалось бы, люди отвоевали себе.
После этого эскиза вообще было непонятно, как возвращаться в город, живущий обычной будничной жизнью, и еще одно удачное композиционное решение позволило смягчить этот переход для зрителей. Следующей точкой маршрута стала работа Александры Толстовой и Екатерины Угленко «Счастливые дни» – полная противоположность предыдущему эпизоду. Здесь пространство не преобразовывалось буквально, но менялось при помощи незначительных, казалось бы, штрихов: старого приемника, из которого доносится итальянская ретро-музыка, бельевой веревки с развешенными на ней белыми платьями, мелками и разноцветными кубиками, словно манящими детей не проходить мимо; и гостеприимного стола, стоящего посреди обычного заросшего дворика: нехитрые закуски и главный элемент дружелюбия и заботы о ближнем в палящий зной – лимонад из графина, который разливали авторы эскиза всем желающим. Никакого втягивания в разговор или активного участия, все диалоги завязывались только между гостями, которых очень скоро стало значительно больше, чем приглашенных Точкой доступа – местные жители тоже включились в зазеркальную жизнь своего города, и это лучшее, что может сделать исследователь места, ведь художники уйдут, а город, в котором живут люди, – останется.
Буквально в нескольких метрах от «Счастливых» дней мы входим в двери полуразрушенного дома, на котором сохранилась мемориальная надпись в честь жившей когда-то здесь революционерки. Забытых историей людей и забытый городом дом авторы перформанса «Годовщина» Анастасия Быцань, Ирина Комиссарова, Илья Кузнецов, Катерина Лучникова и Мария Пономарёва объединили придуманным местом памяти. Здесь мог быть музей с теми самыми, закрытыми для входа комнатами, чтобы смотреть, но не трогать, – и авторы создают такую комнату. Конечно, постиронически, но все же заземляют, хватают за хвост ускользающую память и историю. Здесь могли бы проходить торжественные концерты в честь погибших революционеров, – и авторы проводят его нам, десяти зрителям. И в этом, и в образе аккордеониста – помятом мужике в сандалиях на носки, мучительно не попадающем по клавишам (а звучит, разумеется, та же «Родная улица моя», так тоскливо, как еще не звучала прежде), – тоже много постиронии. То есть, несмотря на иронию, печаль этого придуманного на один день музея, увешанного праздничными шарами, привязанного к торчащим из стен и полов арматурины, – эта печаль молодых художников слышна, считывается, и кажется ценным приобретением этого дня.
Единственный привязанный ко времени показ, чье название уже многое объясняет. Авторы работы «Закат в конце пути» Ксения Зорина и Яна Чипуштанова создали перформанс, в котором актриса была проводником, манящим зрителей туда, где в игру включались исполнители несопоставимой с человеком мощи. Даже знаменитый датский дог проиграл бы зрительское внимание в таком соревновании – бурлящая от соседства с электропроводами вода, за которой разливается бескрайняя гладь. Заходящее солнце, небо, покой и тишина. Даже попавшая в поле зрения пограничная сторожевая башня тут же ускользает из памяти, ощущение себя как части природы, возвращение этой целостности на миг захватывает, разрушая всю искусственность созданных людьми границ. Но еще через миг взгляд выхватывает на фоне неба ту сторону, где вместо проводов р-раз – и целая семья ветрогенераторов. Нарва и Ивангород в этой точке становятся персонажами со сложными отношениями. Казалось бы, мысль авторов идеи – показать, что зато у них такого заката нет! А все равно вылезает политическое.
Финал дня собрал нас на территории заброшенного, некогда огромного советского завода. Даже не заходя внутрь зданий невозможно было не заметить былое величие – и огромная, зарастающая территория, и сохранившиеся корпуса и, самое главное, – разрушенные (говорят, взорваны), от которых осталась, например, лишь одна стена. Авторская группа «Эпилога» (Илья Голицын, Ксения Казакова, Николай Мулаков, Михаил Пащук, Михаил Рябов) решила играть с темой дня рождения – очень театральное решение. В рамках спектакля «День города» авторы создали пантомиму о дне рождении девушки, во время которого приглашенные гости, сначала почти по-цирковому преобразившие пространство (в секунды появлялся почти из ниоткуда стол, белая скатерть, праздничные флажки, подарки в яркой упаковке и даже торт со свечами), довольно быстро забывали о виновнице торжества, начинали играть в старый добрый квадрат, а затем и вовсе кидаться камнями в заводские окна. Рифма очевидна. И с городом, который в 1944 году был зачем-то же возвращен в состав РСФСР. И с помпой отмечаемыми Днями Городов (особенно юбилеями), в честь которых проводят срочный ремонт главной дороги и площади, а потом забывают до следующего юбилея. И, конечно, с самим заводом, который когда-то был живым, наполненным людьми и совместными праздниками. А теперь? Что с ним случилось? Интернет в ответ на этот вопрос пишет: «С ним случилась Россия».