Украинский драматург, участница фестивалей «Любимовка», «Новая драма», друг Театра.doc, участвовала в укладке пола в помещении театра в Трехпрудном
Нас привезли автобусом, поселили, потом мы разбрелись бродить по поместью Станиславского. Я — новенькая. Проводник в этом мире — Максим Курочкин, он тут как рыба в воде. То Рощин с Гуркиным появятся из-за деревьев, то Вадим Леванов с поклонницами идут к реке. Симпатичная пара гуляет нам навстречу. Это Миша и Лена, знакомит меня Курочкин. Так просто они входят в мою жизнь. Никаких предчувствий и знаков, я даже не уверена, что мы именно так познакомились. Про первую свою «Любимовку» я сказала: «Кажется, это были лучшие пять дней в моей жизни». Там были красивые актеры, ночные пения-выпивания, ужасная прекрасная первая читка моей пьесы, после обсуждения которой я рыдала публично, а Миша с Леной меня, наверное, утешали. Потом стало законом, что места, где были Миша и Лена вместе или отдельно, — «Док», «Любимовка», Ясная Поляна, Тыждень — становились знаковыми, наполняли меня эмоциями и смыслами
Я никогда не называла Мишу учителем. Он был коллегой и старшим товарищем. А когда его не стало — стало очевидно, что он для меня учитель. Как же круто, когда человек не палится со своей высокой миссией. Ну какой это учитель, если с ним можно до утра сплетничать, выпивать, смеяться и водить козу? Ученики у Миши были самые разные и Миша в них не всегда угадывался. Так я поняла, что роль учителя должна быть не очевидна, иначе можно потерять или не найти свое лицо.
То, как он размышлял, казалось естественным движением мысли, потрясающим рассказом и наблюдениями за жизнью и театром, а не каким-то там методом. Он очень внятно и смешно излагал. Когда слушаешь и думаешь — господи, как точно замечено, как остроумно разоблачено, как просто доказано. И всегда это звучало вдохновляюще и заразительно. Заниматься искусством (запрещенная фраза) не казалось миссией и предназначением, а выглядело интересным исследованием. А как-то он сказал, что до сорока лет не умел говорить на публике. Не знаю, кокетство, может. Но меня это так поразило. Я всех, кто претендует излагать, учить, меряю Угаровым, и никто не тянет.
Но метод все же есть. Он труден и прост. Вот как я его понимаю.
Не возвышайся. Не пафосничай. Не умничай. Не суди. Не нагоняй туман. Не бей себя в грудь с надрывом. Не высасывай из пальца. Не называйся творцом. Не выпячивай вертикаль — она сама прорастет сквозь горизонт, если создашь почву.
Изучай себя и жизнь вокруг. Умей ставить фокус и умей видеть широко. Смотри пристально, запоминай детали. Провоцируй и фиксируй. И все эти усилия направь на изучение другого человека, находясь при этом в ноль-позиции. В основе его метода мне представляются ясность и гуманизм.
Он был острый и ранимый, так часто бывает. Мне повезло никогда с ним не поссориться, но и не повезло стать его близким другом. Толку от меня как от друга было мало — я бы просто слушала и кивала. Ему был нужен собеседник, а не покрасоваться. По-моему, у него в жизни была только одна женщина-друг — Лена Гремина. Зато он несколько раз похвалил меня «при всех» — один раз в ЖЖ, другой — в Фейсбуке. И я ношу это как медали.
Еще он советовал избавляться от авторитетов, от трепета перед классиками, и это ему удалось. Теперь Ясная Поляна после наших драматургических лабораторий прочно ассоциируются у меня с бородой Михаила Юрьевича, а не Льва Николаевича. И никакого трепета, только любовь.
Не помню, когда мы виделись в последний раз. Скорее всего на «Тижні актуальної п’єси», куда они с Леной всегда приезжали и делились своими бесценными уроками. Без гонораров. Прощая нам плохую организацию. Потому что общее дело, потому что дружба, потому что не жалко делиться и дарить. И когда его не стало, украинские драматурги и режиссеры выражали свою искреннюю скорбь.
Я всегда мечтала, чтобы Миша поставил мою пьесу. Репетировал «Демонов». Не сложилось. Этой зимой получила письмо, он спрашивал разрешения поставить «Плохие дороги». Мечты сбываются, подумала я. Написала, что он единственный сейчас режиссер в России, с которым я готова пережить этот опыт. Он так здорово ответил. Про то, каких классных актрис найдет, про нужную интонацию, чтобы я ничего не боялась и про войну. Он ждал от меня письма про мои страхи. Я все откладывала, сочиняла его в голове. Так и буду сочинять, наверное, всю жизнь этот ответ.