© Максим Лаптев / Платоновский фестиваль искусств
Вчера в Воронеже закончился Восьмой Платоновский фестиваль искусств. Корреспондент ТЕАТРА. побывала на российской премьере балета Анжелена Прельжокажа «Фреска. Картина на стене», показанного на Платоновском при поддержке Французского Института.
В программке пишут, что неистовый албанец – один из ярчайших представителей «нового французского танца» – на сей раз обратился к китайской народной сказке. Но на самом деле в его спектакле нет ничего особенно восточного, азиатского: в «Фреске» он развивает всю ту же тему архетипических образов и ситуаций, что и в шекспировском «Ромео и Джульетте» или фантасмагорической «Белоснежке». Только в отличие от них вписывает действие в рамку – иначе говоря, «картину на стене». Сюжет балета донельзя прост и пересказывается в паре предложений. Двое молодых людей (наивных простаков, если верить их народным костюмам и деревенским замашкам), заигравшись, попадают в некое сказочное царство (больше всего напоминающее заколдованный лес), где встречают отважных воинов и прекрасных дев. У первых они учатся силе и смелости, во вторых страстно влюбляются. Но в конце концов все происходящее оказывается мороком, и парни остаются за рамкой волшебной картинки, созданной их собственным воображением.
Сказочника и тонкого психолога Прельжокажа больше волнует не проза жизни, а поэзия творчества. Воздушные замки и фантастические, неостановимые, безудержные грезы ему куда интереснее, чем тирольские штаны и приземленные проблемы юных героев. Длинные волосы красавиц у него в балете могут привязать наивных простаков похлеще любых канатов и приковать посильнее самых крепких наручников. Инопланетные существа («то ли нелепые насекомые, то ли высокомерные стражи правопорядка», – услужливо подсказывает сидящий во мне театральный критик) – спускаются на землю, чтобы сплясать свои адски смешные танцы. Деревья тут сотканы из света, а отношения – не более чем танец с букетами алых роз. Прельжокаж только кажется убийственно серьезным, в действительности он чрезвычайно ироничен и ближе к финалу смеется над вымышленными переживаниями своих героев уже в полный голос.
Но больше всего восхищает даже не то, как ловко – при этом без нарратива, исключительно на языке танца – ему удается рассказать незамысловатую и внятную историю, а ее восхитительно совершенная, волшебная форма. Зритель удивленно охает в первую же секунду после открытия занавеса, когда откуда-то с небес («из-под колосников», – вновь вступает в разговор театровед) спускается загадочная паутина. Чуть позже она окутывает всю сцену, потом исчезает так же стремительно, как появилась. И лишь через некоторое время, как следует разглядев ее, публика (а вместе с ней и упомянутый театровед) понимает, что ее поймали в ту же ловушку, что и незадачливых парней: паутина оказывается фантомом, игрой воображения, тончайшей ювелирной работой кудесницы Констанс Гиссе и ее студии, отвечающей за художественное оформление и видео «Фрески».
В тесном творческом тандеме с ними выступает и художник по свету Эрик Сойер, сооружающий на сцене Воронежского Театра оперы и балета немыслимые порталы, бросающий на нее затейливые тени, создающий бесконечные спецэффекты. Искусная игра света и тени становится лейтмотивом спектакля, его визитной карточкой и одновременно занимательным аттракционом. Полное затемнение, звездное небо, лунные кратеры и невообразимые экзотические орнаменты постоянно чередуется, сменяя друг друга, как в безумном калейдоскопе. Не менее разнообразен и звуковой ряд Николя Годена, созданный в соавторстве с Винсентом Таурелем. Быстрые и медленные темпы, непривычные ритмы, движение наощупь, в полной тишине, и под грохочущую, включенную будто бы на полную мощность музыку. Саундтрек спектакля так хорош, что хочется загрузить его в плеер и до бесконечности слушать, представляя отдельные фрагменты танца.
Но именно танец в «Фреске» главный, ему служит музыка. Изобретательный, разнообразный, полетный. Он сочетает, как это всегда бывает у Прельжокажа, классические балетные па и элементы контемпорари, архаику и современность. В нем есть вызов, энергия, неподдельный драйв. Невооруженным глазом видно, насколько он сложен и труден для исполнения, как с танцовщиков сходит не один пот, но они держатся молодцами, нигде не фальшивя, не сбиваясь на изобразительность вместо истинной включенности. Тут требуется не только высочайшая техника, но и актерское мастерство, но никто из десяти находящихся на сцене артистов не наигрывает и не превращает полное сложных – в первую очередь двигательных – метафор иносказание в пошлый фарс. В результате пластически мрачная сказка Прельжокажа выглядит так же безупречно, как и визуально, и от почти цирковых трюков дух захватывает не меньше, чем от световых.
Неудивительно, что публика реагирует на эпизоды (вопреки моде, они расставлены в хронологической последовательности, и за короткой интермедией следуют завязка, кульминация и показательная, но ни в коем случае не назидательная развязка) живо, как на шоу – громко хлопая после понравившегося «номера», а иногда даже крича «браво». Через пролетевшие как одна минута почти полтора часа действия зал восторженно вскакивает, устраивая уставшим исполнителям настоящую овацию. Такая реакция на современный танец – тем более в нестоличном городе – редкость, и говорит о спектакле «Балета Прельжокажа» /Национального Хореографического центра Экс-ан-Прованса больше, чем любые рецензии. Неоднозначная история с разнообразными поэтическими аллюзиями и богатым танцевальным содержанием благодаря внятной, абсолютно прозрачной хореографии и искрометному исполнению оказывается если не простой, то понятной. Это ли не сказка.