Корреспондентка журнала ТЕАТР. о новом спектакле Семена Александровского по пьесе Аси Волошиной.
Отель – всегда переходное, пограничное пространство. Оно дает свободу и будоражит ощущением грядущего приключения. В баре отеля, познакомившись с соседом за бокалом вина, можно придумать себе новую личность или, напротив, рассказать о себе то, чего не знают и близкие. Отель ассоциируется с роскошной жизнью, вечерними платьями и кино.
Конечно, до «роскошного» апарт-отель «ARTSTUDIO Nevsky (RBI)» не дотягивает. Но некоторую скромность комнат с лихвой компенсируют «поселенные» в них персонажи. В пяти разных номерах режиссер Семен Александровский разместил пять непохожих друг на друга актрис и – пять ярких, выпуклых, обладающих исключительной характерологией женских образов, созданных драматургом Асей Волошиной.
Получив на входе конверт с номером комнаты, в которой все начнется, зрители делятся на несколько групп. Фокус в том, что каждый зритель сможет побывать только в четырех комнатах, а что происходило в пятой, останется за пределами его спектакля. Мой маршрут проходил в следующем порядке: персонажи Лауры Пицхелаури, Алёны Старостиной, Анны Алексахиной и Уршулы Малки.
У меня нет опыта прохождения по другому маршруту, я не знаю, как это, но кажется, первая встреча определяет многое. Эротизм, сквозящий в каждом слове и движении Лауры Пицхелаури, потрясающее черное платье, и подчеркивающее, и скрывающее одновременно; история, в основе которой лежит азарт и конкуренция, борьба за сексуальное влияние и подчинение – все это задало тон моего вечера.
В анонсе сказано, что это история пяти соперниц, но полотно моего спектакля ткалось из других нитей: каждая следующая встреча дополняла и раскрашивала его новыми красками. Удивительная героиня Алены Старостиной, манерная, совершенно игровая, «сделанная» из поставленных жестов и удовольствия от них, инфантильная, как подросшая Лолита, которая научилась пользоваться своей привлекательностью и наслаждаться производимым впечатлением (о эти волнующие аксессуары, напоминающие подвязки, но на щиколотках!) – как и персонаж Пицхелаури, говорила о встрече с Ним. О любви и связи, возникшей между ними, но это уже была история не любви-соперничества, а любви-покровительства, любви, в которой роли определены сразу, и место на пьедестале отдано Ему бесповоротно – и в этом и есть счастье и полнота жизни.
Встреча с такими любовницами естественно ставит вопрос – что же тогда у Него могла быть за жена? И еще одно стопроцентное попадание – Анна Алексахина в этой роли отменяет любые сомнения. Ее персонаж, рассказывая о своей многолетней преданности и любви, о том, как Он и возможность быть с Ним может стать целью жизни, легитимизирует его выстраивающуюся из обрывков историю и придает весомость всему, что прозвучало раньше. Если и эта женщина готова дарить ему свои идеи, свой титул, деньги и свою жизнь – Он действительно стоит того. Ее появление становится одновременно и точкой высокого напряжения, и фундаментом, ведь ее не назвать рафинированной, она цинична и реалистична, обижена и зла, но при этом сохранила в себе последнюю надежду на справедливость. Да, на столе стоит винный бокал, но по мере движения ее монолога создается полное ощущение, что пьет она из него выдержанный, очень дорогой коньяк.
И, наконец, героиня Уршулы Малки. Единственная, кто не понимает, почему оказалась здесь – ее встреча с Ним была мимолетной и случайной. Кто как будто больше спрашивает, а не рассказывает. Прекрасная истеричка на грани психического срыва – нервная, тревожная. Конечно, Он не мог пройти мимо. Теперь, когда я уже знаю о Нем так много, я не сомневаюсь в этом. И впервые за спектакль чувствую себя так, будто понимаю чуть больше, чем персонаж передо мной. Но именно она, согласно задуманной режиссером композиции, стала тем, кто раскрыл главную тайну этого отеля – для чего, в конце концов, мы все здесь собрались?
Когда пишешь о спектакле, построенном на детективной интриге, трудно избежать спойлеров, но я старалась. Потому что последние пять (опять!) минут спектакля пересобирают этот паззл заново, и вдруг, в один миг, все складывается. Некоторые подозрения подтверждаются, некоторые опровергаются и, наконец, становится понятно название.
Это спектакль о красоте – абсолютно точно. В первую очередь, потому что именно ее видят и в своих актрисах, и в своих персонажах драматург и режиссер. Они создают пространство, где могут восхищаться красотой отношений, которые строят люди, даже если это мрачная и болезненная красота.
Это спектакль об искусстве: если вы его знаток, не откажите себе в удовольствии поугадывать, истории каких художников зашифрованы в монологах, это интересно. Но это и прекрасный обман – такого высшего сорта, который редко встретишь. Приватность пространства, в котором мы оказались, намекает, что сейчас будет активное взаимодействие со зрителем, но нет. Четвертая стена между актрисами и наблюдателями ощущается почти явственно, да и скоро понимаешь, что это не иммерсивное шоу: зрители не влияют даже на композицию спектакля, так как не вольны в своих передвижениях. Но только в конце становится очевидно, что именно этот закон существования – в основе сюжета. Внесценический персонаж, полуобожествленный, отсутствующий, но занимающий все пространство, Он создал зеркальный лабиринт, в котором отражение в чужих глазах становится принципом жизни. Ему для этого нужны Они, им – мы, мне – тот, кто сейчас читает этот текст. Наблюдатели. Свидетели. Отражающие. Ключ к Художнику в дуализме отношений между воображаемым и реальным; между тем, кто отражается, и кто отражает. Рекурсивная конструкция спектакля так и не дает ответ на вопрос, чей же портрет мы в итоге познаем: объект искусства отражает художника или художник создает отражение увиденных им образов?
Согласно психоаналитической концепции Лакана стадия зеркала (ситуация, когда ребенок начинает распознавать отражение как свое) имеет, кроме конкретного, и символические значения, и все они постепенно проступают перед зрителем в конце спектакля: нарциссизм, агрессивность по отношению к объекту желания, отчуждение внутреннего от внешнего. И как человек в искусстве может всю жизнь искать, что первично. Я-идеальное есть образ меня? Или наоборот?