Сегодня и завтра, 10 и 11 декабря, в Тверском ТЮЗе пройдёт премьера спектакля «Приключения Гекльберри Финна» по книге Марка Твена в постановке главного режиссёра театра Ивана Пачина.
Иван Пачин, возглавивший Тверской ТЮЗ год назад, выпускает первую большую премьеру в новом статусе — спектакль «Приключения Гекльберри Финна» (7+). Для работы над спектаклем он пригласил большую команду из разных городов. В неё вошли художник-постановщик Ксения Шачнева, художник по свету Владимир Коваленко, видеохудожник Дмитрий Мартынов и композитор Вячеслав Жуков. Инсценировку написал постоянный соавтор режиссёра Фёдор Парасюк. Последний сообщил пресс-службе театра: «Стилем постановки мы постарались соответствовать масштабу самого произведения, без поблажек и скидок, без излишних упрощений в сторону „детского“ театра. Мы пытаемся услышать автора и, доверившись ему, говорить с детьми на серьёзные темы серьёзно».
Иван Пачин подробно рассказал журналу ТЕАТР. о том, почему эта постановка кажется ему во многом этапной: «Все ставят „Приключения Тома Сойера“, это очень известная вещь, а мы решили — „Приключения Гекльберри Финна“. Я редко ставлю подобные вещи, и здесь мне захотелось взять произведение, которое не пользуется такой популярностью, но, однако, является мировой классикой: Хемингуэй говорит, что из „Приключений Гекльберри Финна“ возникла вся американская литература, великая в том числе. В современных текстах, которыми я часто занимаюсь, герои совершенно другого плана, чем Гек Финн, хотя они ровесники. Здесь что-то чрезвычайно интересное про нас самих: почему эти современные герои — такие рефлексирующие, такие тонкие, сомневающиеся, открытые, находятся в поиске, а те, твеновские, середины 19 века, — совсем другие. Как мы стали такими „попсовыми“ — не жёсткими, не острыми, — потеряли основы мира, нравственное начало, которое заложено в Геке Финне. Он-то обладает внутренней силой и очень крутой: если сравнивать его с современными героями, то он их… „победит“, хотя это и не совсем то слово. Человек другого мира, тоже ребёнок, но его рефлексия и открытость минимальны: он просто парень, который старается разобраться, но это происходит где-то внутри. Есть загадочность — про человека, какими дети были и какими мы сейчас их видим (и сделали). В этом для меня глубинный интерес: дети поменялись или не поменялись? Мир поменялся или нет? Простота, которая есть в „Гекльберри Финне“ как материале, ясность, юмор и жанровость — и та литература, которая есть сейчас: вот эта разница мне чрезвычайно интересна. В Твене есть юмор — очень своеобразный, не лёгкий, — ирония, боль, связанная с тем мироощущением, которое есть и у меня, трагедийность жизни: бессмысленность, но при этом мы стараемся совершать поступки, продолжаем идти… Ну и мечта, конечно. Вот автор инсценировки Фёдор Парасюк говорит, что ему это очень дорого, потому что похоже на театр его детства. Не знаю, это не театр моего детства.
И мы нашли такую форму — стараемся делать всё, как написано. Решение в отсутствии решения — я бы даже так сказал. Мне кажется, режиссуры в этом спектакле нет (артистам кажется немножко иначе), он совершенно актёрский — в большей степени, чем все остальные, может быть, мои постановки. У артистов по несколько ролей, они всё время меняются, переодеваются, играют одного, другого, третьего — всё это очень просто и, наверное, даже странно: я готов к тому, что критики будут ругать и говорить „зачем это сегодня, почему так открыто, к чему такая форма театра?“. Но мне она кажется какой-то… доброй и важной для нас, интересной и игровой. А игровой театр — это то, к чему я всегда стремлюсь и хочу привести. Езжу по стране и вижу, что мы, люди театра, очень часто отказываемся от игры, забываем основы мастерства, что ли. Распределение внимания, оценка факта, атмосферность, самочувствие — мы уходим от этого в угоду какому-то современному посылу. А основа театра — человек на планшете сам играет и передаёт нам это ощущение. Здесь мы делаем это, во-первых, намеренно, и, во-вторых, искренне. Может быть, несколько лет назад я бы так не сказал, но сейчас — говорю: мне кажется, что такие спектакли должны быть. Да, он прост, в этом смысле ясен, и как в книге мы не совсем понимаем мотивировки Гека Финна, почему он совершает тот или иной поступок, так и в спектакле — где-то на внутреннем уровне ощущаем правильность его пути. Такая дань старому театру — тому театру, которого мы сейчас боимся. В одном месте мне как-то сказали артисты на репетиции: „А зачем так играть? Это же манера игры из двухтысячных“. Вот здесь такое, мне кажется, вполне возможно.
Мы пришли к такому миру, когда за человеком видим его индивидуальность. Мне кажется, что сейчас, когда артист играет, мы задаём себе вопрос: „А кто этот артист, что у него есть, что он потратил?“. Вахтангов говорил, что у актёра должно быть отношение к тому персонажу, которого он играет. Мы видим много спектаклей, где артист как бы спрятан, а он должен быть сам открыт — как человек и к тому, что происходит. Мне важно оставить артистов один на один с этой театральной простотой — в ней выжигается та искра, которая показывает, имеешь ты право или нет: это всё равно борьба, и правила понятны. У нас очень много действия происходит в зрительном зале — либо ты берёшь внимание, либо нет. Много эпизодических ролей — либо здорово играют, либо нет. У нас придумано очень хорошее пространство: цеха „пошли в поля“ и нарвали там больших „камышовых“ растений, мы сделали из них фурки-кусты. Решение „в лоб“: оно не должно вызывать вопросов и отвлекать. Это важный этап взаимоотношений с театром для меня как главного режиссёра — я чувствую необходимость дать артисту ощущение силы, которая идёт от него. Ощущение, что он является главным звеном и, выходя на планшет, становится выше обычных нас, сидящих в зале. И берёт на себя ответственность, потому что только от него зависит, как происходит сцена. Убери декорации — и артисты всё равно это сыграют, если понимают, про что речь, чувствуют своих персонажей. Театр, в том числе для детей, многообразен — одни стремятся к безусловной красоте, другие к безусловной сути (ну, к сути реже стремятся)… Но когда мы делали маленькие спектакли в Москве, в „Творческом Объединении 9“, я прожил такой опыт: это именно нам — очень важно для них играть. Ощущать, как создаём для себя и передаём им игровое присутствие. Это основа театра для детей: не надо очень много мыслить, надо точно ощущать, в чём твоя профессия, и точно её исполнять. А ещё её надо возвышать, потому что сейчас мы приходим к тому, что артиста можно „спрятать“ с разных сторон, „подкрасить“, чтобы ему как бы помочь — но на самом деле, „помогая“ артисту, мы снижаем его природу художника, его нутро. А вот это, мне кажется, не самое верное. Но, конечно, без самоиронии, без юмора и тёплого отношения к своим персонажам тут ничего не сыграешь».
В спектакле заняты актёры Дмитрий Фёдоров (Гекльберри Финн), Алексей Измайлов (Том Сойер, Бак Грэнджфорд), Сергей Зюзин (Джим), Елена Соколова (Вдова Дуглас), Марина Федотенкова (Мисс Уотсон, Тётя Салли, тётка Тома Сойера), Игорь Лебедев (Финн Старший, Уильям), Михаил Хомченко (Герцог), Александр Евдокимов (Король), Анастасия Моисеенко (Мэри Джейн), Виктория Бакластова (Джоанна), Роман Клоков (Джудит Лофтес), Виктор Дегтярёв (Судья Тэтчер), Владимир Крылов (Пастор), Иван Иванов (Гарви), Иван Жамойтин (Рыбаки, матросы, пьяницы).
Напомним, Иван Пачин окончил актёрский (2008, курс Владимира Иванова), а затем режиссёрский (2013, курс Римаса Туминаса и Нины Дворжецкой) факультеты Театрального института им. Б. Щукина. Пачин является одним из основателей и идеологов «Творческого Объединения 9» (ТО9) — своеобразного «кочующего» театра, чьи спектакли можно увидеть, в частности, на сцене московского ЦИМа. Помимо работ в ТО9, ставил спектакли в петербургском Большом театре кукол, Красноярском театре кукол, Псковском театре драмы, Прокопьевском драматическом театре, Канском драматическом театре, Няганском ТЮЗе, Московском областном государственном театре кукол, Северо-Казахстанском театре драмы им. Н. Погодина, московском театре «Экспромт», Севастопольском ТЮЗе, независимом петербургском «Театральном проекте 27». С января 2021 года — главный режиссёр Тверского ТЮЗа.