«Вскоре» – фестивальный проект режиссёра Семена Александровского, созданный в рамках самого крупного израильского фестиваля. Пьеса «Кратковременная», по которой поставлен спектакль, написана беларусом Константином Стешиком по мотивам книги Филиппа Толедано, американского фотографа-концептуалиста. Перевод на иврит сделал Рои Хен, драматург и переводчик, в детстве выучивший русский язык в тель-авивской театральной студии Игоря Мушкатина.
«Вскоре» – очень тихий спектакль, где на протяжении часа сценического действия мы последовательно проходим сквозь череду шоковых ситуаций. Мы – потому что в спектакле нет актеров, только мы, зрители, по воле режиссера превращающиеся в действующих лиц, которые сначала растерянно недоумевают, потом растерянно поднимаются на сцену, потом испытывают мрачную растерянность, и, наконец, возвращаются обратно в зрительный зал. Последовательность эпизодов важна, каждый из них имеет свою шоковую градацию. При этом лишь в конце, вернувшись обратно в зал, зрители-действующие лица понимают, что они участники двойного апокалиптического действия, создаваемого двумя равно значимыми сюжетными линиями.
Развитие этих катастрофических линий, их взаимоотношения, столкновения, отталкивания и соприкосновения определяют драматургию спектакля, выстроенного по минутам, и точного, как часовой механизм. Одна линия касается того, что в отсутствии актеров происходит со зрителями. Другая представлена печальным диалогом взрослого усталого сына с отцом, стариком, потерявшим память, забывшим, что жена его умерла – так что сыну приходится без конца напоминать ему: мама умерла. Александровский предлагает сначала прочесть этот диалог: в качестве бегущей строки, когда наподобие титров, он высвечивается над пространством сцены пока мы, зрители, несколько десятков человек, сидим в огромном и практически пустом зале. Это пролог. Во время оного обнаруживается, что перформативное событие заключается в зрителе, сидящем в пустом зале и читающем драматический текст, герои которого не появляются на сцене. Интересно, что пустое пространство зала не имеет креативной магии, не дает чувства легкости, свободы, но будто бы намекает, что все ожидания напрасны, театра больше нет, искусство не спасет, от всего, что прежде дышало, остался лишь этот диалог – свидетельство разрушения памяти, и наша крошечная группа зрителей-перформеров присутствует при конце.
Однако за прологом следуют настоящие перипетии. Обе действенные линии обостряются, обе продолжают заниматься проблемами памяти, меняя ракурс зрения. Зрителям предлагают подняться на сцену, пространство которой разбито на множество комнат- ячеек, без стен, но с четко определенными функциями – спальня, столовая, салон, кухня, кабинет и т. п. Пространство собиралось кропотливо, воссоздавалось с поразительной тщательностью, все предметы аутентичны (создатели интерьеров – Семен Александровский и Яэль Юла Ирга). Это реконструкция семейного дома, жилища из близкого нам прошлого, когда то ли мы сами, то ли наши родители были молодыми. Здесь каждая деталь притягательна. Торжество магического натурализма, посреди которого бродят зрители, то присаживаясь за обеденный стол, то устраиваясь в кабинетном кресле, то прикорнув на кровати. Возможно всё! И все взволнованы и растроганы. Ведь мы входим в картину, руками дотрагиваясь до прошлого, зачарованно и меланхолически прикасаемся к нему. И в каждой комнате – наушники, где уже знакомый диалог, прочитанный нами прежде, теперь предлагается в аудиозаписи. Тот же разговор об исчезновении памяти озвучивается разными израильскими актерами, беседующими со своими биологическими отцами. Его настойчивое повторение снова и снова во всех интерьерах жилища звучит как контрапункт к любопытству и умилению зрителей, создавая эффект безнадежного движения по кругу, как у Бекета «В ожидании Годо».
На фото – спектакль “Вскоре” / © Хаим Ефим Барбалат
В этой длинной центральной части спектакля бестелесность актеров – они присутствуют лишь как голоса – противостоит телесности зрителей, чьё физическое присутствие создает иллюзию жизни. До последнего момента режиссер оставляет за зрителем право на собственный взгляд и собственное странствие внутри реконструированного дома, обеспечивая разнообразием впечатлений. Пустых сценических мгновений здесь нет. Линия зрителей имеет свой сюжет и свое драматическое развитие. Временами оно кажется замедленно медитативным, временами невыносимо реальным.
Третья часть спектакля начинается неожиданным вторжением людей в прозодежде, возможно, рабочих сцены, возможно, служителей какой-то высшей бюрократической воли. Они появляются в доме, наполненном зачарованными зрителями, и начинают разбирать его на части. Выносят или выкатывают на тележках столы, стулья, буфеты и кровати. Иногда кажется, что с этим большим шкафом никто не справится, но их быстрота и ловкость не знают преград. Они безмолвны и двигаются бесшумно. Мы, зрители, еще сидим в столовой вокруг обеденного стола, а они уже опустошают дом, оставляя нас в пространстве, откуда тихо и неотвратимо исчезает жизнь. Никто не говорит зрителям, что им следует предпринять в такой ситуации, но постепенно все сами собой спускаются со сцены в зал для того, чтобы продолжить наблюдение за исчезновением мира, в котором они только что пребывали, радуясь и удивляясь его деталям.
Трехчастный спектакль завершается беззвучным наблюдением за тем, как ничего не остается от любовно сконструированного пространства, где мы только что находились. Наверное, легче быть внутри того, что разрушается, чем наблюдать со стороны. Внутри можно и не заметить неотвратимых разрушений, снаружи, вынужденно рассматривая происходящее остраненно-брехтовским взглядом, иллюзии того, что все будет хорошо, не сохранить. Пустая сцена теперь зеркально отражает пустой зрительный зал. Это тихая кульминация, метафора театра и мира, где наблюдение оказывается и трагичнее, и мощнее, чем непосредственное участие.
Впечатляет калейдоскоп культур, имеющих отношение к спектаклю. Версии «Вскоре», созданные Александровским в прежние годы в Белорусии, Германии, Эстонии и Финляндии, каждый раз предлагали диалог между локальной историей и универсальным беспамятством. На этот раз в качестве локальной истории выступает Израиль. Переводя на русский с иврита название «Бе’твах ха-кацар», предложенное Хеном, прихожу к выводу, что точнее было бы воспользоваться словом «Вскоре» вместо оригинального наименования «Кратковременная».
«Вскоре» – спектакль, где, соединяя разные театральные техники, – Брехта и Беккета, стратегии абсурда, партиципаторного искусства и принципы non-actors представлений, Александровский говорит о боли расставания и разрушении мира, в равной мере значимых для разных культурных континуумов.