В израильском театре «Гешер» вышло «Преступление и наказание» в постановке Александра Молочникова. Историк кино и театра Виктор Хохлов поделился с нами своими впечатлениями.
Следователь Порфирий Петрович исполняет зонг о девочке, которая расправилась со всеми членами своей семьи, братика пустила на жаркое, ну а потом – раскаялась. Так по-хулигански начинается спектакль «Преступление и наказание: страсти и терзания в стиле кабаре» в тель-авивском театре «Гешер» (основан Евгением Арье в 1991 году). Спектакль, который поставил режиссёр Александр Молочников.
От «Преступления и наказания» Достоевского после советской школы у многих остались в памяти пара хрестоматийных фраз, про «тварей дрожащих» и «право имеющих». Тонкий Георгий Тараторкин в роли Раскольникова и детский анекдот про диалог героя с автором.
– Родя, пошто старушку за двугривенный порешил?
– Не скажи, Федя, пять старушек – рупь.
Спектакль Молочникова (премьера – 17 декабря прошлого года) – его первая постановка в «Гешере». Режиссёр с легкостью отбросил все известные стереотипы: оказывается, если подрезать глубины «первого психологического романа», то вылезает бульварное чтиво – с криминальным сюжетом, «святыми грешницами», кучей мерзопакостных антигероев и кающимся убийцей.
Вообще, упрощение и актуализация пошли роману на пользу. Очень понятным стал один из мотивов Раскольникова (молодой актёр Ави Азулай), который не тянет аренду своей «квартирки-гроба»: в Израиле с его неподъемными ценами, эти «терзания» героя могут понять очень многие: как старожилы, так и новые репатрианты.
Бульварную канву режиссёр и автор инсценировки Катя Сассонская (спектакль идет на иврите в переводе Рои Хен и на английском) облекли в форму театра-кабаре с конферансье Порфирием Петровичем (харизматичный актер Гилад Клеттер), остроумными гэгами, танцами, рок-шлягерами (аранжировки и музыка Игоря Горского), видеопроекциями и шутками а-ля французский ярмарочный гиньоль.
Действие в сценографии Александра Шишкина-Хокусая постоянно перемещается с основной сцены на маленькую эстраду. Именно там разворачиваются самые важные эпизоды, превращенные в эффектные номера. Вот Раскольников приносит старухе-процентщице часы своего отца (конечно, напольные), а та предлагает студенту достать причитающиеся ему деньги из её декольте. Семён Мармеладов в исполнении актёра Анатолия Белого* тащит Раскольникова в ночной клуб, чтобы заглушить там муки совести. Маляр Миколка (Никита Гольдман), признавшийся в убийстве старухи, оказывается иностранным гастарбайтером, приехавшим из одной из солнечных республик. С побитым лицом, он зачитывает свое признание-извинение в весьма узнаваемом стиле.
На протяжении часа сорока минут (спектакль идёт без антракта) актёры шутят, поют, танцуют, общаются с залом. И все это – под вечные хиты Let it be и Don’t worry be happy. Спектакль буквально летит и пританцовывает по роману, который в многословном первоисточнике местами тянется, как резина.
Что в спектакле осталось за скобками? Так это причины признания Раскольникова. Кажется, что «Родю» просто достали все эти несчастные люди, ради которых он вроде и совершил свой судьбоносный поступок. Сонечка Мармеладова (Нета Рот), несмотря на всю его помощь, снова на панели, а сестра Дунечка (Лена Фрайфельд) – выходит замуж за солидного, но ненавистного.
Вообще христианская тема искупления греха в формат театра-кабаре вписывается плохо. Особенно это заметно в трагикомической сцене отпевания Семена Мармеладова. Катерина Ивановна (яркая характерная актриса Наташа Манор), хочет похоронить мужа живым и одновременно заказывает панихиду, торгуясь со священником.
Режиссёр, назвавший кабаре – «жанром военного времени», тем не менее удержался от плоских аллюзий на злобу дня. А оно и не нужно. Теория Раскольникова про сверхлюдей, «имеющих право» ради высокой цели пожертвовать «тварями дрожащими» в наши дни звучит актуально сама по себе В любой стране можно найти примеры и таких «преступлений», и неизбежных «наказаний».
Лейтмотивом спектакля стала песенка Crack of Doom британского кабаре-трио The Tiger Lillies. Этот коронный номер Порфирия Петровича, возникает на протяжении всего действия, а потом повторяется на поклонах. Признаюсь, я и сам, выходя из зала, не мог удержаться и напевал: The crack of doom is coming soon («Страшный суд уже близко», англ.). И вроде уже не так страшно.
Зрители принимали спектакль очень хорошо, хотя в зале были не только русскоязычные репатрианты, но очень много коренных израильтян. Они, если и слышали о романе, то вряд ли учили его в школе. Я же понял, что очень хотел бы посмотреть другие спектакли Молочникова, и заодно освежить в памяти русскую классику: что-то нам в школе явно не досказали.
*По версии минюста РФ является иностранным агентом