Если отойти в сторону и от театрального мейнстрима, и от эксперимента, взору откроется бескрайнее пространство антрепризы. В Красноярске она тоже называет себя независимым театром. Таков «Отдельный театр» Андрея Пашнина.
Если у вас в нету тети (точнее, «Теток»), то вам в Красноярск. Именно здесь под иллюзорно (аллюзорно) чеховским названием «Две сестры» обнаружилась постановка по «искрометной» комедии Александра Коровкина «Тетки», под родным именем идущая на множестве российских (преимущественно провинциальных) сцен. В Красноярске «теток» переименовали в «сестер» и поставили в частном «Отдельном театре» Андрея Пашнина.
Несколько слов об Андрее Пашнине и его театральной империи. Председатель краевой организации СТД, красавец-мужчина, чей чеканный профиль кажется позаимствованным с какого-то из парадных портретов Медичи, прекрасный актер, на разных сценах Красноярского края переигравший множество классических персонажей: в спектаклях Романа Феодори был незабываемым Яго в «Отелло» драмтеатра города Канска и просто грандиозным Пер Гюнтом в старости — этот спектакль Красноярского ТЮЗа был на недавнем фестивале «Ново-Сибирский транзит», и то, что Пашнин не получил награду за лучшую мужскую роль, чистое недоразумение.
В поисках творческой и финансовой независимости он давно покинул Красноярскую драму имени Пушкина и создал «Отдельный театр». Это целая антрепризная империя с огромным репертуаром (от «Слишком женатого таксиста» и «Продавца дождя» до совсем уж неизвестных мне названий, вроде «Радикулит — это отнюдь не весело» или «Четверо в комнате, не считая охранника»). В спектаклях этих играют артисты практически всех красноярских театров (в том числе лучшие и ведущие), гастрольными маршрутами «Отдельного театра» охвачены все города и веси Красноярского края, который, как известно, равняется четырем Франциям, а Андрей Пашнин не только управляет этим процессом, что твой театральный фельдмаршал или крестный отец, но и является главной приманкой для публики: несть числа восторженным поклонникам (преимущественно поклонницам) этого актера.
Огромный — раза в два больше, чем у драмы имени Пушкина, зрительный зал Красноярского института искусств не просто полон — переполнен. Большей частью пары средних лет, одеты солидно (дамы нарядно), никакой хипстерской расхристанности, немало женских компаний, многие с букетами и пакетами подарочного вида. Настроение предпраздничное, все как будто в ожидании застолья. Пиршества духа. Отдохновения. Веселья, не омраченного раздумьями.
Публика получает то, что хочет. Я давно не слышал в зрительном зале такого хохота: без пауз, без нюансов. Никаких иронических или мягких улыбок, никаких смешков, только хохот в голос, сотрясающий стены. Заметным диссонансом (на нас смотрели с недоумением) были три критика в середине зала — я и мои коллеги Глеб Ситковский и Антон Хитров, явно лишние на этом празднике жизни. Наверное, именно к нам относилась фраза из обращения Андрея Пашнина к публике, обнаруженного в программке «Двух сестер»: «Посещение спектакля театральными эстетами и строгими критиками нежелательно». Но случай был из тех, когда не мы выбираем, а нас выбирают: спектакль был в афише красноярской «Театральной весны», она давно уже включает антрепризные проекты, что, замечу, редкость для региональных фестивалей.
Что ж, у нас была возможность обнаружить, что независимые и негосударственные театральные инициативы — это не только сто первая перелицовка «Гамлета» или свежий образец отечественной новой драмы, сыгранный молодыми (или уже состарившимися) хипстерами в подвале, на чердаке или в лофте, не только инклюзивные квартирники и замысловатые бродилки, но и вот такое искусство для народа.
Главной особенностью того, что творилось на сцене, была чрезмерность. Карикатурно чрезмерными были накладные бюст и попа старшей сестры и тетки Греты. 79-летнюю Генриетту Карловну Краузе играл угадайте кто? Правильно, Андрей Пашнин. Карикатурен акцент. Почему-то еврейский, хотя героиня, судя по всему, немка. Карикатурно красен, даже оранжев костюм нового русского продюсера, племянника двух сестер. Карикатурно глуп милиционер, карикатурно жаден коррупционер-чиновник, карикатурно примитивна подруга продюсера. Актеры не просто переигрывали, нет, это было какое-то осознанное, но и отчаянное нарушение всех границ здравого смысла и хорошего вкуса. При этом никаким гиньолем или карнавальной смеховой культурой и не пахло, просто смачно поданные шутки ниже пояса. Карикатурная травестия. Главным аттракционом был герой по имени Эрик, сбежавший из лагеря уголовник, облаченный в опять же карикатурные женский наряд и парик. Он, то есть она крутила романы со всеми появляющимися на сцене мужчинами, крутила весомо, грубо, зримо, со страстными вздохами, объятиями, предъявляя «телесный низ» как главное орудие обольщения. Зал стонал от хохота, а мне подумалось, что все эти борцы за нравственность в рясах, от доносов которых стонет современный русский театр, как видно, не добираются до антрепризной продукции. Или просто не видят для себя в этой не обремененной мыслями продукции никакой опасности.
И ведь хорошие актеры играли в этой постановке неизвестного мне режиссера Бориса Уварова из Санкт-Петербурга! Во-первых, сам Андрей Пашнин. Эриком был главный молодой герой Красноярской драмы Станислав Линецкий, замечательный Раскольников в «Преступлении и наказании» Александра Огарева и Чик в спектакле Олега Рыбкина «Чик. Гудбай, Берлин». Подругу продюсера Ингу — Ася Малеванова: Соня Мармеладова в том же «Преступлении», исполнительница и автор текста моноспектакля «Моя Psyche», поставленного Алессандрой Джунтини в совершенно ином независимом красноярском «Театре на крыше».
Все они — любимцы публики, которая в финале несла им на сцену не только цветы, но и подарочные пакеты с виски, коньяком, сладостями и деликатесами: одни лишь цветы эта публика, как видно, считала слишком легковесной наградой за такое материальное искусство, «отдельное» и от театрального мейнстрима, и от эксперимента, но собирающее едва ли не большую, чем то и другое, аудиторию.
Можно просто посмеяться, но хочется все же понять, что извлекают из этой работы актеры (по-моему, не только то, что классик определил словом «кормимся»), как она влияет на них и как умещаются одновременно Пер Гюнт и тетушка Грета в большом актере Андрее Пашнине? Не хочу торопиться с ответами, но планирую во время следующих визитов в Красноярск еще раз выбраться на постановку «Отдельного театра». Пусть даже в моем случае «посещение спектакля нежелательно».