Король, королева, сапожник, портной

Роза Хайруллина в роли Художника, «Идеальный муж. Комедия», режиссер Константин Богомолов, МХТ, 2013.

Вспомнив образы Розы Хайруллиной из спектаклей последних лет, Театр. задумался, а не пора ли театральным премиям упразднить разделение актерских номинаций на женские и мужские.

Однажды я услышал от одного молодого педагога, что женщина, выходя на сцену, должна быть еще женственнее, чем в обычной жизни, а мужчина, соответственно, еще мужественнее. И хотя такой совет подходит скорее порноактерам, чем театральным артистам, никому из студентов он не показался диким. Вот и в официальном признании артиста — в любой театральной или кинопремии — до сих пор действует правило «мальчики налево — девочки направо».

Почему профессия одна, а номинации разные? Обычно отвечают: чтобы вручать не одну, а две премии. Но никому не придет в голову создать номинации «Женская режиссура» и «Мужская режиссура» только для того, чтобы вместо одного лауреата награждать двух. Мировая драматургия предлагает огромный выбор мужских персонажей и немалый выбор женских. Но если вы мужчина, вам не придется применять ваши навыки в роли Федры или Гедды Габлер, а если женщина — в роли Эдипа или Зилова. Женщины и мужчины не могут конкурировать друг с другом, поскольку нет ролей унисекс.

И это бы худо-бедно все объясняло, если бы не одно обстоятельство. Дело в том, что роли унисекс уже давно реальность, и не только в театре как таковом, но и в самой драматургии. Сможете ли вы назвать женские и мужские роли в пьесе Павла Пряжко «Три дня в аду», где нет ничего, кроме ремарок? Или в «Иллюзиях» Ивана Вырыпаева, где, по идее автора, исполнители с персонажами даже не ассоциируются? Деление на мужские и женские роли — как печально знаменитая номинация «Эксперимент», которая не поощряет эксперименты, а, наоборот, делает их чем-то маргинальным, — это еще один знак того, что наша театральная система координат устарела и с ней надо что-то делать. Это стало особенно очевидно, когда одну из «Масок» в прошлом году получила Роза Хайруллина. Победила она, естественно, в женской номинации. Но — за роль короля Лира в спектакле Константина Богомолова.

Было бы, разумеется, еще более странно, если бы жюри посчитало эту роль мужской: Хайруллина не играет мужчину. В этом спектакле, где женщины переодеты мужчинами и наоборот, никто вообще не играет противоположный пол. Скорее, это шекспировские герои из-за специфического кастинга меняют гендер и в некоторых из них «операция» даже что-то уточняет: скажем, Регана и Гонерилья, на мой вкус, куда понятнее в виде мужчин-приспособленцев. Но к Хайруллиной все это относится в самой малой степени: в «Лире» она ни то ни другое. Да и в остальных мужских ролях — тоже (а их немало накопилось за четыре с лишним года работы с Богомоловым). Она та самая современная актриса, ради которой стоит пересмотреть номинации. Лицо без возраста, мужская стрижка, потерянные глаза, голос как у девочки.

Успех артиста всегда означает, что в данный момент его человеческий тип востребован театром или публикой. Почему бы не предположить, что Хайруллина для Богомолова — живое доказательство того, что гендерная «норма» выполняется не всегда? Почти все ее женские персонажи занимают «мужские» позиции. В богомоловском спектакле «Год, когда я не родился» у нее эпизодическая роль невзрачной советской женщины, которая волей-неволей становится главой семьи — муж на зоне. Ханша Тайдула в фильме Андрея Прошкина «Орда» умнее, страшнее и могущественнее, чем все ее потомки-ханы, вместе взятые. И наоборот, мужские персонажи не мужественны, а жалки: больной, беспомощный Лир, «последний русский интеллигент» из «Идеального мужа», Алеша Карамазов.

Хотя Роза Хайруллина может менять не только пол, но и возраст. Ее вторая роль в «Идеальном муже» — древняя старуха актриса, а в потрясающей читке «Пьесы для ребенка» Павла Демирского она играла маленького мальчика. И вот что удивительно: огромный диапазон ролей — и совсем ничтожный диапазон изменений. Хайруллина всегда остается Хайруллиной. Она даже не столько играет, сколько пребывает на сцене. Да, внутри спектакля она бывает и мягкой, и грубой, и жалкой, и властной, но та же палитра перейдет и в следующие ее работы.

По-моему, она похожа даже не на ребенка, а на мультяшного героя (при всем драматизме и всей серьезности, на которые она способна). И думаю, что эта ассоциация не случайна. Где-то я вычитал замечательную мысль (но хоть убейте, не помню, где читал), будто бы в анимации персонажи-люди проигрывают всем остальным, потому что они нарисованы для одной-единственной роли. Если это трубадур — то только трубадур и больше никто. Сыщик — только сыщик и т. д. А вот ежик Юрия Норштейна универсален: он может быть одновременно старичком, ребенком, советским интеллигентом, Одиссеем — и чем удачнее персонаж, тем больше в нем этой гибкости. Видимо, иногда такое бывает и с живыми людьми: Хайруллина со своим тонким голосом и удивительным лицом — это такой же фантастический универсальный тип, который не поддается никакому определению. Она — как уже готовый персонаж — не ограничена ни полом, ни возрастом, никакими признаками вообще. Вот почему ей не нужно меняться от роли к роли. Наверное, ни ей, ни режиссеру, который с ней работает, не составит труда, чтобы мы представили ее королем или королевой, воровкой или святой, мальчиком или старухой — в нее в такую, какая она есть, без грима и костюма, помещается сразу все это. Надо только поставить нужный акцент.