Одним из самых ярких театральных событий Лондона в этом сезоне стала «Чайка» Томаса Остермайера в центре искусств Барбикан. Эта новая звёздная версия (предыдущая вышла зимой 2023 года в берлинском «Шаубюне») настолько захватила нашу корреспондентку – начинающую актрису – что она решила дебютировать в роли рецензентки.
Томас Остермайер показал лондонцам Чехова с актёрским составом, включающим Кейт Бланшетт (Аркадина), Тома Бёрка (Тригорин), Эмму Коррин (Заречная), а также дебютанта Коди Смита-Макфи (Константин Треплев).
Экспериментальная адаптация пьесы, сделанная драматургом Дунканом Макмиллианом, включает сленг и грубую лексику, однако сохраняет истинно чеховских персонажей и чуткий баланс между болью и юмором. Это вечное скольжение между традиционным и современным театром. Вот на сцене ездят квадроциклы, идёт настоящий дождь, Нина парит в воздухе, а герои смотрят спектакль Кости в очках виртуальной реальности. В то же время эти технологичные решения нисколько не отвлекают зрителя от главного компонента сцены – актёрской игры, которая настолько подключает и завораживает, что складывается впечатление, будто спектакль не потерял бы ничего даже и в пустом пространстве.
Художник спектакля Магда Вилли обустраивает огромную сцену Барбикана складными садовыми стульями, за которыми – островок из зарослей кукурузы выше человеческого роста. Он является своеобразным порталом: появление героев предвещают шорохи и дрожание кукурузных стеблей, они же помогают персонажам на время исчезнуть. Магда Вилли оставляет достаточно много “голого” пространства вокруг кустарника: складывается ощущение, что герои застряли на острове, с которого то и дело все хотят сбежать. Иногда кажется, что столько же свободного пространства оставляет и Томас Остермайер актёрам: некоторые сцены отличаются друг от друга по стилю, давая повод думать, что значительную роль в постановке играет импровизация (которая моментами берёт верх над режиссёрской работой). Тем не менее, спектакль выглядит целостным, последовательным и органичным.
Художник по свету Бруно Поэт использует огромный яркий экран во всю длину задника. На экране – природа, состояние которой меняется вместе с настроением на площадке. Такое решение отчасти уменьшает пустоту, оставленную сценографом, создавая ощущение заполненности всего пространства тенями от кустарников, солнечным светом, серостью непогоды или даже грозой.
Про четвёртую стену можно забыть. Актёры активно вовлекают зрителей в диалог, общаясь с ними через микрофоны: сразу виден почерк маэстро. И хоть ответа вслух от нас не ждут, безучастным остаться не получится. Саймон Медведенко (Захари Харт), выехав на сцену на квадроцикле, сразу начинает разговор с залом: интересуется, как у зрителей дела, как мы проводим вечер, а главное – зачем нам театр и что мы тут делаем. «Вы правда хотите Чехова?» Вопрос о необходимости и актуальности театра во время происходящего мирового кризиса будет тихо, но уверенно звучать на протяжении всего спектакля.
Сразу замечаешь стиль одежды персонажей (художник по костюмам Марг Хорвелл), он является одним из важных элементов их образов: современный, порой хаотичный и многослойный секонд-хенд, однако полностью соответствующий сложным характерам героев: просто появляясь на сцене, они уже громко заявляют о себе, приковывая внимание зрителей. Примечательно то, что со сменой обстоятельств и течением времени меняется и стиль одежды.
В центре внимания оказывается Аркадина, которая является то в ярком фиолетовом комбинезоне с грубой кожаной курткой, то в джинсах со стразами и майке с собственным именем, будто прибыла прямиком из Голливуда: большая актриса, затмевающая всех вокруг, Аркадина всегда в центре внимания. Кейт Бланшетт, исполняя эту роль, искусно лавирует между собственным актёрским «перетягиванием на себя одеяла» и воплощением персонажа с такой же чертой характера. В итоге взгляд зрителей не фокусируется лишь на Ирине Николаевне, или Кейт Бланшетт. Наоборот, интересно наблюдать не только за её «выступлением», но и за реакциями других героев. Для Аркадиной публика – глаза для восхищения и языки для комплиментов. Вся её жизнь – игра, её взаимоотношения с другими – очередные выступления. Пытаясь не дать Тригорину уйти к молодой Нине, она валяется по полу и произносит фразу “Ты думаешь, что я сейчас играю?” И этим сказано всё. Кейт Бланшетт демонстрирует виртуозное и тонкое актёрское мастерство, открывая в театральности и притворстве своей Ирины Николаевны глубоко запрятанную боль и уязвимость, чем и вызывает к персонажу больше сочувствия, чем отторжения и стыда.
Такая Аркадина очень контрастирует с Тригориным (прекрасное исполнение Тома Бёрка). Он появляется перед нами погружённым в себя, будто выводит на сцену лишь собственную тень. В витающем в облаках и скромном, на первый взгляд, Александре (да-да, в этой адаптации он не Борис) на самом деле скрывается нарцисс, который даже хвастается так, что создаётся впечатление, будто он и правда невысокого мнения о себе и своей славе. Однако это лишь уловка, на которую удачно ведётся юная Нина Заречная (Эмма Коррин). Но вместе с этим, Тригорин проявляется совершенно безвольным мальчишкой в обществе Ирины Николаевны, которая в открытую манипулирует им на протяжении всего действия; даже буквально натягивает ему улыбку, когда увозит из деревни. И он со всем беспрекословно соглашается.
Попытка Кости (Коди Смит-Макфи) устроить театральную революцию не увенчалась успехом, а лишь положила начало противостоянию «душного» старшего и радикального младшего поколений. Очки виртуальной реальности; Нина, парящая в воздухе в специальной экипировке и “экспериментальная драматургия” сына не дают Аркадиной сидеть на месте и спокойно воспринимать происходящее: «Зачем вы вообще притянули технологии в театр?» Это очень задевает и обижает амбициозного Костю, который всё время пытается заслужить любовь и одобрение своей звёздной мамы. В личной жизни тоже одни страдания: Нина, в которую он влюблён, увлечена успешным Тригориным, а Маша, которая влюблена в самого Костю, его совсем не интересует. Единственные люди, у которых Костя находит отклик и поддержку – это врач Дорн (Пол Бэйзли), заинтересовавшийся его творчеством, и Сорин (Джейсон Уоткинс) – больной брат Аркадиной, неуклюжий добрый шут, осознающий, что прожил несчастную, пустую жизнь.
Актёрский состав очень сильный: можно отметить всех: никто не теряется и не меркнет в обществе Тома Бёрка и Кейт Бланшетт. Все персонажи втягивают зрителей в свои внутренние миры, очаровывая искренностью, живостью и жаждой счастья! Будь то Таня Рейнольдс в роли вечно лишней Маши, которую все три часа ругают за вейп, игнорируя её порой очень громкие и отчаянные просьбы о помощи. Рейнольдс показывает перемены своей героини: от депрессивной девочки-готтки до глубоко несчастной замужней женщины, которой нет дела до семейного очага, новорождённого ребёнка и иногда даже до себя самой. Или Захари Харт, играющий Саймона Медведенко – фаната Билли Брагга, весь вечер исполняющего его песни под электрогитару; по уши влюблённого в Машу, выбирающего не быть любимым, а любить и мириться с безразличием избранницы.
Или Полина и Илья Шамраевы (Приянга Бёрфорд и Пол Хиггинс), живущие в несчастливом браке, где она изменяет ему с врачом, мечтая о совместном с ним счастье, и лишь ждет подходящего момента сказать об этом мужу, а он делает вид, что ничего не замечает. Или удивительная Эмма Коррин, продемонстрировавшая удивительную внутреннюю глубину в роли слишком доверчивой и искренней Нины Заречной, мечтающей сбежать из дома и стать актрисой.
Это очень живое и актуальное прочтение «Чайки». Может показаться странным: почему немец приезжает в Лондон и ставит именно Чехова, учитывая нынешние напряженные отношения с русской культурой. Наверное ,потому, что эта история как раз и даёт возможность не привязываться к определённой культуре, эпохе или месту. Она о людях, их переживаниях, мечтах, разочарованиях, радостях, ценностях; она про детей и родителей, про сестёр и братьев, про богатство и бедность, про успех и провал, про известность и невзрачность. Современное прочтение «Чайки» актуализирует проблемы, с которыми каждый вырастающий человек сталкивается заново – здесь и сейчас. Так, новая постановка русской классики под руководством Томаса Остермайера в лондонском Барбикане – это ночь торжества искусства и веры в то, что эта история с этими героями происходит впервые: здесь и сейчас.