В петербургском “Приюте комедианта” вышла премьера мюзикла в постановке Алексея Франдетти. О том, как «Мой длинноногий деда» превратился в «Дорогого мистера Смита», рассказывает музыкальный критик Ая Макарова. Публикуем рецензию и ответный комментарий директора–художественного руководителя театра Виктора Минкова.
Год назад, во время карантина, вездесущий режиссёр Алексей Франдетти с группой единомышленников придумал инстамюзикл. Как сам он говорит, чтобы не сойти с ума — и, очевидно, в ответ на мировые тренды: домашние пижамные концерты всё больше превращались в художественный (или, в случае неудачи, псевдохудожественный) продукт, артисты из изоляции с разным успехом играли спектакли и пели хором, кто-то снимал кинооперы, кто-то танцевал. Объявив свой проект “первым мюзиклом, полностью поставленным в интернете”, чуть нахимичив с копирайтами (всё разрешилось легко, благополучно и к пользе детей-сирот), Франдетти представил инстапублике, а затем и жюри многочисленных конкурсов русскую версию мюзикла Пола Гордона по пьесе Джона Кэрда (или, как пишет Франдетти, Кейрда) Daddy Long Legs. Безликое и довольно унылое детище Гордона по блестящей книге Джин Вебстер, изменившей не одну судьбу, в Инстаграме преобразилось. Не то чтобы стало лучше: песни остались незапоминающимися, интрига — поверхностной, лаконичность (на протяжении всего мюзикла всего двух певцов и смотреть на них же) — утомительной. Но у проекта был активный и интерактивный инстаграм-аккаунт, Юлия Дякина и Иван Ожогин всерьёз играли в своих персонажей, организаторы и артисты общались с подписчиками на не всегда ладном русском (неуклюжий перевод Марии Кузнецовой в это вписывался очень органично), словом, все делали всё, чтобы отвлечь самих себя и свою публику не только от карантинных ограничений, но и от собственно мюзикла. Ожидаемо, что проект — под названием “Мой длинноногий деда” (не спешите сетовать на то, что “деда” не daddy, тут-то как раз с переводом всё отлично) — собрал положенные положительные отзывы и был награждён наградами.
Всерьёз придираться к “Деде” с художественной стороны нет никакого смысла. Лейттема сиротского приюта, откуда родом главная героиня Джуди, зазвучала в карантин совсем иначе. Джуди сетует на детство, когда ей ничего не говорили о любви, а только о долге, и мечтает создать собственный приют – с любовью. Главное содержание проекта, хотя содержания этого и наберётся на кучку размером с горчичное зерно, – как раз любовь. К жанру мюзикла, к театральным профессиям, к публике, в конце концов. Желание и умение поспевать везде помогли Франдетти осуществить затею, за которой в реальном времени следили русскоговорящие мюзикломаны всех мастей, встречали друг друга в комментариях, объединялись на почве совместного одобрения или осуждения. “Деда” собрал вокруг себя театралов, осиротевших без офлайновой общности, и предложил им бесплатный, неидеальный, но всё же приют. Намеренно или нет, но офлайновая жизнь у проекта настала в ещё одном приюте — петербургском театре “Приют комедианта”.
Как и все театры со сложной идентичностью, “Приют комедианта” уже какое-то время пытается взрастить на своей микроскопической сцене театр музыкальный. Режиссёр Максим Диденко, композитор Владимир Раннев и хореограф Владимир Варнава создали специально для “Приюта” не то постдраму, не то псевдооперу “Собачье сердце” — безусловную музыкальную удачу (Раннев великолепно умеет делать музыку с людьми, к этому не готовыми и мало приспособленными) с броской и узнаваемой сценической картинкой. Кажется, избыток эстетических достоинств помешал “Сердцу” стать суперхитом, зато в его честь в буфете театра появился коктейль. Как, впрочем, и в честь почти любой другой премьеры. Прочую потребность в модном жанровом синкретизме в “Приюте” утоляет в основном Юрий Смекалов, уверенно наводняющий российские сцены своим быстрорастворимым искусством. Для комплекта не хватало чего-то попонятнее и попроще, чем “Сердце”, желательно поконкретнее, чем “Солярис” Смекалова и повеселее, чем его же “Три товарища?”.
При втором рождении проект Франдетти сменил имя — вполне как главная героиня Daddy Long Legs: та из старомодной Джеруши стала Джуди, этот из близкого к оригиналу “Длинноногого деды” превратился в совсем не вычисляемого “Дорогого мистера Смита”. Внешний вид “Мистера Смита” тоже изменился радикально.
Повесть Джин Вебстер наполнена рисунками, которыми Джуди уснащает свои письма анонимному благодетелю (это его она прозвала Daddy Long Legs — длинноногим старшим родственником). Алексей Франдетти призвал сделать видеопроекции студию ARTNOVI. Её весёлые и временами изобретательные картинки уже умело заменяли режиссуру в “Кандиде” Леонарда Бернстайна в Большом театре (Франдетти и этому спектаклю приходится режиссёром); справились и на этот раз. Ничего общего с неумелой, но остроумной и точной графикой Джуди стандартно-глянцевые дизайны ARTNOVI не имеют. Может быть, так и надо: Вебстер чуть больше ста лет назад писала о проблемах благотворительности, подходе к воспитанию детей в приютах и, конечно, о взрослении — не только юной Джуди, но и её загадочного мецената; Пол Гордон десяток лет назад сочинил псевдоголливудскую любовную историю в духе фильма “Вам письмо” (недаром же и тут герои состоят в переписке), поверхностную и занудноватую однодневку, но всё-таки немножко касающуюся вечных проблем социального неравенства; Алексей Франдетти в 2021 году хотел, видимо, просто сделать красиво для людей, переживших карантин и уставших всё время думать.
Художник-постановщик Вячеслав Окунев, ветеран всех мыслимых театров и эстетик, тоже, наверное, думать устал и объявил: “Способ нашей иллюстрации — комиксы”. Это программное (и напечатанное в программке) заявление важно, конечно, в части слова “иллюстрация” не меньше, чем в части слова “комиксы”. Идея иллюстрировать музыку очень редко даёт нестыдные плоды; идея иллюстрировать очень посредственную музыку просто не имеет шансов. Понять, что же именно делал Окунев, ещё сложнее, чем найти режиссёрскую работу. Пока по заднику мелькают проекции, по авансцене (впрочем, у “Приюта комедианта” нет никаких других частей сцены) мельтешат, постоянно пересаживаясь, перекладываясь и размахивая нарисованным и материальным реквизитом, два персонажа. Джуди (Юлия Дякина) — в истерически жёлтых платьях и нитяном жёлтом парике, перемазанная жёлтым гримом, и Джарвис, он же мистер Смит, он же Длинноногий деда, он же тайный доброжелатель и будущий муж героини (Иван Ожогин) — в депрессивном лиловом, с лиловыми же волосами и перемазанный, конечно, лиловым гримом (художник по гриму — Татьяна Величкина).
Неловкий грим, делающий персонажей похожими на детский фанарт по фильмам Тима Бёртона, немного корректируется работой ещё одного именитого и вездесущего мастера — Глеба Фильштинского, художника по свету. Но поскольку погасить на сцене свет на всё время спектакля нельзя, зрителю в глаза два часа, до лёгкого приступа морской болезни, тычутся пёстрые картинки.
Главным достоинством низкобюджетного “Длинноногого деды” было умение угодить публике. В этом нет ничего плохого: отчаянные времена требуют отчаянных проектов для отчаявшихся людей. Недешёвый “Дорогой мистер Смит” отпугнул оную публику ещё афишей — народ пошёл массово сдавать билеты, даже несмотря на участие идола Ожогина.
Читатель наверняка уже заметил, что мы до сих пор не добрались до разговора о том, как же “Мистера Смита” спели певцы и сыграли инструменталисты; ты угадал, читатель — сказать тут нечего. Партитура Daddy Long Legs похожа на одну бесконечно тянущуюся песню, мелодию которой с трудом может запомнить и слушатель, и исполнители. Последнее качество на российской сцене проявилось вдвойне. Дякина интонировала приблизительно, Ожогин временами переходил на речь. Не беда: небольшой ансамблик из пианино, виолончели и гитары (музыкальный руководитель — Елена Буланова) перекрикивал певцов, а всех музыкантов вместе перекрикивала картинка.
Картинка, заметим, технически была безупречна. Нарисованные голуби точно садились на раскинутые руки Джарвиса, плоские игрушки влетали в раскрытый трёхмерный чемодан, временами проецировавшиеся на артистов изображения тактично тускнели и обволакивали их своими штрихами и чёрточками. Звук, очевидно, был гораздо менее интересен и самим создателям: тут не те частоты, тут щелчки, тут реверберация, тут вовсе отключившийся микрофон.
Да и так ли важно, в самом деле, как это звучит? Не успели мы придумать, как жить и где искать искусство в условиях локдауна, как всё пооткрывалось, страх что-нибудь упустить вернулся, а упускать-то особенно и нечего. Вот мы и мечемся, суетимся, громыхаем привычными плоскими изображениями, пялимся друг на друга поверх масок, тужимся вспомнить, что нас радовало и трогало, пока мы не засели дома, слушаем полуслучайные звуки ожидающих улиц и очень боимся, что всё снова выключат. Что ж — иллюстрация как иллюстрация.
P.S. После публикации рецензии
в редакцию пришло письмо из театра “Приют комедианта”, которое мы считаем своим долгом опубликовать.
Главному редактору журнала «Театр»
Давыдовой М.Ю.
Уважаемая Марина Юрьевна!
В статье «Слишком громкая иллюстрация» автора Аи Макаровой приведен следующий факт: «Недешевый «Дорогой мистер Смит» отпугнул оную публику ещё афишей – народ пошел массово сдавать билеты, даже несмотря на участие идола Ожогина…»
Данные сведения были опубликованы изданием без необходимой проверки. Указанный факт не соответствует действительности.
На данный момент на все спектакли «Дорогой мистер Смит» (3 спектакля в июне, 3 спектакля в июле и 3 спектакля в августе) продано 748 билетов. За все время продажи (с марта 2021 года по 15 июня 2021 года) в разное время (и до публикации афиши, и после) было возвращено всего 18 билетов. Это 2, 4% возврата по всем возможным причинам.
Таким образом, фразой «народ пошел массово сдавать билеты» автор вводит читателей в заблуждение. Просим опровергнуть этот факт.
С уважением,
Директор-художественный руководитель
Минков В.М.
