В Париже в конце октября почти одновременно были показаны два женских моноспектакля. На Осеннем фестивале Йоланте Де Кеерсмакер исполнила «Танцы для одной актрисы» Жерома Беля, а в театре «Мадлен» Мари-Клод Пьетрагала – пластическую автобиографию «Женщина, которая танцует».
Своим новым спектаклем Жером Бель продолжил начатую еще в 1993 году в Парижской опере серию постановок, посвященных отдельным исполнителям – вслед за Вероник Дауно, Седриком Андрие и Валери Древиль его героиней стала драматическая актриса Йоланте Де Кеерсмакер. Кеерсмакер не чужда танцу: она не только родная сестра знаменитой Анны Терезы, но в юности также занималась балетом, о чем и «рассказывает» в самом начале спектакля. Уже здесь задана интонация, которая проходит через весь спектакль. Будучи драматической актрисой, Кеерсмакер смещает акцент с чисто пластической выразительности и привносит в происходящее на сцене гораздо больший «психологизм». А зрители благодаря этому сразу видят не только художественный образ, но и отношение к нему. Так, повествуя об уроках балета, Кеерсмакер делает движения чуть более утрированными и отпускает короткие реплики, позволяющие догадаться об ее сегодняшнем отношении к прошлому и к себе тогдашней.
Вторая, совсем короткая часть спектакля, задает правила игры, предлагаемые Жеромом Белем. Кеерсмакер обращается непосредственно в зал, объявляет всех участников и авторов постановки, благодарит партнеров и площадки (программки компания Беля давно не печатает из экологических соображений). При этом актриса продолжает балансировать между иронией и серьезностью, позволяя зрителям самим решить, как они относятся к экономии бумаги и электроэнергии.
Основная же часть спектакля представляет чередование пластических номеров, от Айседоры Дункан и Пины Бауш до Рианны и Кацуко Оно. Иногда это свободная импровизация актрисы, иногда, как в случае с отрывком из «Кафе Мюллер», вариации на тему, в любом случае это никогда не механическое воспроизведение первоисточника. Белю вообще неинтересна статика: он не консервирует легендарные образцы, не модернизирует их, делая своеобразные оммажи, а исследует, как они могут преображаться благодаря индивидуальности исполнителя и как, в свою очередь, эта индивидуальность может проявляться посредством очень разных, даже полярных, пластических форм. Кеерсмакер говорит в спектакле об их совместных поисках, и мы понимаем, что наблюдаем формат «открытой лаборатории», где допустимо все, в том числе, безумно смешной пересказ танца, выполненный только при помощи ноутбука, слов и рук.
Приглашение на главную и единственную роль драматической актрисы позволяет Белю не замыкаться в мире собственно танца, но создавать некое синтетическое произведение на грани движения, перформанса и традиционного театра, которое помимо всего прочего понятно публике и создает иллюзию того, что танец доступен для всех. Спектакль Беля и Кеерсмакер рож-дает желание записать собственную звуковую дорожку из самых разных треков и двигаться под нее в соответствии с настроением, неважно дома или на улице.
Любопытно, что спектакль Пьетрагалы, непохожий ни по каким своим составляющим на спектакль Беля, начинается с того же самого – с детских занятий балетом. При этом героиня её проходит совершенно иной путь: она не бросает танец, а занимается им всю жизнь, поскольку изначально чувствует себя «животным, рожденным для того, чтобы танцевать». Начав с не-много высокопарной и даже претенциозной ритмизованной прозы про душу и силу танца, сопровождаемой выразительными световыми всполохами и не менее эффектным саундтреком, Пьетрогала незаметно для публики постепенное переходит к откровенному и безыскусному монологу, сопровождаемому лишь одиноким лучом прожектора. Как будто сначала нам показывают внешнюю мишуру сценической жизни, а потом то, что за этим стоит: пот, кровь и слезы. В отличие от внешне простого, лишенного не только декораций, но и костюмов (одетая в черную майку и короткие шорты Кеерсмакер признается, что все костюмы для экономии ресурсов взяты из ее личного гардероба), спектакль Пьетрагалы очень красив.
Более двадцати лет назад расставшись с Парижской оперой и организовав собственную кампанию современного танца «Театр тела», она по-прежнему считает, что визуальная составляющая крайне важна. Традиционный современный танец давно уже ей не столь интересен: гораздо больше бывшую «этуаль» привлекают синтетические формы, прежде всего, сочетание слова и движения – последовательное или одновременное – с музыкальным сопровождением, видео-рядом и световым решением. Поиски подобного рода видны и в «Уроке», сочиненном ею вместе с Жюльеном Деруо по пьесе Ионеско. Но то, что выглядит в последней по времени премьере как забавный эксперимент, в «Женщине, которая танцует» становится органичным и убедительным благодаря максимальной искренности.
В спектакле есть еще одна сцена, возвращающая нас к спектаклю Беля, когда в зале включает-ся свет и Пьетрагала напрямую обращается к зрителям. Пожалуй, это единственный момент, когда она позволяет себе иронию, что вносит новую краску и делает повествование еще более объёмным, а зрителей более вовлеченными в происходящее. Рассказав нам про свой путь в искусстве и поразмышляв вслух о природе танца, Пьетрагала признается, что у нее до сих пор не пропало желание танцевать и открывать новые стороны танца, потому что она по-прежнему чувствует себя «женщиной, которая танцует». То же самое можно сказать и об Йоланте Де Кеерсмакер. По крайней мере, когда она играет в спектакле Жерома Беля.