Честно говоря, я боялась. Боялась идти на спектакль, который так единодушно хвалили и который поставлен по пьесе, виденной мной бесконечные десятки раз. Боялась разочарования и скуки, но в итоге вообще не заметила, как пролетели два с половиной часа. Никогда в жизни я так не смеялась на Чехове, не рыдала в финале и не отбивала себе ладони во время стоячей овации. Что же такого делает с нами, своими актерами и «Тремя сестрами» Саймон Стоун, что это примиряет тех, кто обычно спорит друг с другом до пены у рта, расфренда и бана?
На самом деле все очень просто. Стоуну-человеку интересны люди, а Стоуну-режиссеру – театр (что вообще-то совершенно естественно, но все реже встречается в нашей действительности, где художникам – так же, как и всем остальным, неинтересны, кажется, даже они сами). Актеры рассказывают, что Стоун никогда не приходит с готовым текстом: он разговаривает с ними во время репетиций об их проблемах, отношении к выбранному материалу, жизни вообще, и из этих бесед рождаются его знаменитые инсценировки, больше похожие на оригинальные пьесы. Театр Стоуна, насколько можно судить по «Трем сестрам», это одновременно театр слова и дела. Да, там много (и осмысленно) говорят, но от этого не перестают дышать, двигаться, заниматься любовью, ссориться, готовить еду, причинять друг другу боль.
Ни Стоун, ни его актеры не притворяются. С одной стороны, они не имитируют жизнь, а действительно проживают ее здесь и сейчас, и видно, как их физическое время буквально в каждой секунде совпадает со зрительским. Они идут в туалет, раздеваются и едят тогда, когда им этого хочется, потому что в своих мизансценах Стоун «всего лишь» закрепляет обычные физиологические импульсы и бытовые детали, ничего не придумывая и не расставляя актеров по комнатам для красоты картинки. Именно благодаря этой сверхточной достоверности и рождается абсолютная правда реплик и действий, которую порой удается «схватить» кинокамере, но очень редко человеческому глазу.
При этом ни режиссер, ни актеры ни в коем случае не делают вид, что не знают о существовании зрителя и разыгрывают все это шоу исключительно для себя. Стоун – большой любитель возведения на сцене стеклянных домов с прозрачными окнами – с помощью художницы Лиззи Клачан на сей раз «построил» что-то вроде небольшой загородной дачи, жизнь в которой не герметична, а открыта: герои с легкостью покидают свою крепость, чтобы пожарить сосиски на гриле или забить косячок, и натуральный их запах, разносящийся по залу Театра им. Пушкина, не буду скрывать, сначала немного шокирует московскую публику.
Но потом к нему привыкают так же, как к разбросанным по всему прекрасному стоуновскому тексту геям, минетам и фейсбучным постам. Это не вызов публике и не дань моде, а всего-навсего констатация факта, дословное отражение реалий сегодняшнего дня, а не позапрошлого века, про который мы нынешние ничего на самом деле знать не знаем. Главное достоинство Стоуна – в его абсолютной, тотальной современности, в том, как он чувствует время и всех нас, как говорит о том, что болит и чешется именно сегодня. Он не переписывает Чехова, не переиначивает его, а делает понятным и актуальным, оставаясь верным не букве, но духу автора. И я готова пересматривать этих «Трех сестер» до бесконечности, потому что на самом деле базельские Маша, Ирина, Ольга, Андрей, Наташа, Саша, Тео, Николай, Роман – это я.
