© Наташа Ногачева / Театр ОКОЛО
На фестивале «Территория» в Магадане показали спектакль московского театра «Около дома Станиславского» «Магадан/ Кабаре». Корреспондент ТЕАТРА. Алексей Киселев докладывает, как настораживающая кураторская затея обернулась большой победой.
Событие: московский спектакль про Магадан показали в городе Магадане. Контекст события, о котором пойдет речь, сложносочинен. Первая его составная часть — фестиваль «Территория. Магадан», — своего рода выездное посольство масштабного московского фестиваля-школы современного искусства «Территория», организованное золотодобывающей компанией «Полюс» по случаю запуска нового Горно-обогатительного комбината в Магаданской области. Вторая часть — показанный на фестивале спектакль «Магадан/ Кабаре» московского театра «Около дома Станиславского» в постановке Юрия Погребничко, получивший в этом году «Золотую маску» в номинации «Лучший спектакль малой формы». И последняя — собственно город Магадан и его жители, для которых все это устроено.
Театральный фестиваль для города на краю света с двумя театрами и населением чуть больше 90 000 человек — событие, надо полагать, ощутимое. За одну неделю на «Территории» в Магадане показали пять спектаклей из Москвы, Костромы, Лесосибирска и Черемхово, и еще — концерт солистов Большого театра. Параллельно с утра до вечера на малой сцене и в танцевальном зале театра проходили мастер-классы и лекции режиссеров, театроведов, театральных продюсеров первого дивизиона (Тимофей Кулябин, Роман Должанский, etc.). И еще кинопоказы, круглые столы, и главное — большая выставка большого художника ХХ века, работавшего в 1930-е годы в магаданском театре Дальстроя НКВД — Василия Шухаева. Словом, фестиваль получился битком набитым событиями, смыслами, и, очевидно, дорогостоящим: гастроли одного только спектакля в соседний город — большое дело, а теперь представьте себе расстояние от Москвы до Магадана. Значимость этой внезапной вспышки актуального театрального искусства пусть оценивают колымчане. Однако, если ловить на слове организаторов со стороны компании «Полюс», существует вероятность продолжения. А значит, беглое знакомство московской делегации с магаданской публикой имеет шансы перерасти в содружество и стать новой вехой на пути децентрализации культуры.
Три абзаца про «Около»
У рецензирующих ту или иную премьеру Юрия Погребничко в Театре «Около дома Станиславского», текст сам собой выруливает в сторону рассуждения о специфике театра «Около» вообще: его языка, философии и даже истории. Погребничко рос в послевоенной Одессе, учился на инженера в Иркутске, режиссерское образование получил в Петербурге, работал в Москве в Театре на Таганке, потом — по всему Союзу, несколько лет руководил театром на Камчатке. Все это в равной мере отзывается в его медитативных спектаклях в созданном им в Москве в конце 1980-х театре. Речь об авторском театре, в котором для всех спектаклей репертуара существует единая кодовая система, отличающая этот театр от всех других.
Театр Юрия Погребничко хорошо и давно известен ценителям и почти совсем неизвестен широкой аудитории: во-первых, потому, что он маленький, и во-вторых, — «странный». Он не вполне уживается с представлениями среднего зрителя о том, как должны разыгрываться пьесы, выглядеть спектакли и как должны вести себя актеры на сцене. В «Около» актеры не поднимают голос, но и не шепчут, не плачут и не смеются, в основном они смотрят сосредоточенно за горизонт и поют советские песни. Они могут появиться в роскошных платьях с корсетами по моде позапрошлого века, шапках-ушанках, кирзовых сапогах и телогрейках; выстроиться в три ряда и запеть «Сиреневый туман». Они выходят будто не на сцену театра в центре Москвы, а на подмостки заштатного советского ДК: играют отрешенно, в чем есть и что дозволено. Чехов, Дюма, Вампилов, Володин, а позднее — Платонов и Саша Соколов. В аккуратных диалогах мелькают цитаты из Гурджиева и Конфуция, а в спектакле по Островскому оказывается уместен, например, этюд из биомеханики Мейерхольда.
В попытках разместить театр «Около» на какой-нибудь понятной полке, на помощь спешат в первую очередь термины «бедный театр» и «абсурдизм»; а с учетом специфической философии и метода Погребничко уместными кажутся гибридные производные вроде «абсурбуддизм». Отстраненный взгляд без труда выявит эстетическое сходство спектаклей «Около» с мультипликацией Юрия Норштейна или Ивана Максимова. А зрители старшей возрастной категории, не исключено, приходят сюда услышать песни молодости в аутентичном исполнении под баян. Кто-то вытирает слезы, кто-то хохочет, а кто-то может пожать плечами: «Ничего не понятно. Почему нельзя просто взять и сыграть пьесу как написано?» Или как после одного из показов спектакля «Магадан/ Кабаре» недовольная зрительница заявила во всеуслышание: «Я двадцать лет прожила в Магадане — там все не так».
«Магадан» в Магадане
На родной сцене спектакль «Магадан/ Кабаре», как и всякая новая вещь Погребничко, выглядит продолжением всех предыдущих. Он как будто собран из имеющихся старых и немногочисленных деталей в удивительном образом неповторимую вещь. Декорация из ржавой трехступенчатой конструкции — как будто прямо из «Старого забытого»; только здесь, благодаря установленному наверху моргающему фонарю, возникает образ какого-то технического сооружения у подножья маяка. Миниатюрная поющая Наталья Рожкова с сидящим рядом баянистом Николаем Косенко — мизансцена длиною в спектакль, будто нарисованная иллюстратором-сказочником, — буквально перенесена сюда из «Русской тоски». Лилия Загорская в образе отрешенной леди без определенного места (и времени) жительства таскает с собой послевоенный чемодан и заполняет паузы между песнями про Магадан рассуждениями о бессмысленности рассуждений о смысле жизни. В какой-то момент она запустит маленький волчок — тот самый, что в «Трех сестрах» дарит Маше подпоручик Родэ. Потом вдруг придет великолепная четверка с гитарами, едва заметно повторяя намек на The Beatles из «Трех мушкетеров» Погребничко. Они сядут и споют «Мою звезду» Вячеслава Бутусова, и мы разглядим среди них одного сурового монгола (Дмитрий Богдан) — может быть, одного из тех, что в «Предпоследнем концерте Алисы в стране чудес» поет «На фоне Пушкина снимается семейство». Сплетение одного с другим возникает и на уровне архетипических образов. Волчок крутится как выходящая плясать девушка в растянутой кофте (Мария Погребничко), а в голову лезут ассоциации с дервишами. Большие и тусклые буквы «МАГАДА» на заднике напоминают о руководящем принципе среднего жителя России «и так сойдет», — это с одной стороны. А с другой, — Магада — что это, если не «мир с именем странным», как поется уже во второй по списку песне в спектакле — «В самолете Ленинград — Магадан».
Все в спектакле воспринимается как знак причудливого равновесия между противоположностями; а гигантская Россия между Востоком и Западом — как инь-ян содержит в себе и Восток, и Запад, не являясь ни тем, ни другим. Как «Битлз» при встрече с Конфуцием превращаются в Бориса Гребенщикова, и звучит песня «Девушка с веслом» в исполнении тибетских монахов (Алексей Сидоров, Александр Орав). И горловое пение с французским шансоном оказываются одинаково уместны. Рефреном звучит цитата из анекдота про капитана военного корабля, угрожающего неизвестному оппоненту открыть огонь в случае, если тот не изменит курс: «Я маяк. Делайте, что хотите». Впрочем, достаточно; — комментировать исчерпывающие хокку Погребничко — только воду мутить.
Опасения вероятного конфликта магаданской публики с бессюжетным и неторопливым спектаклем Погребничко удесятерились, когда автор этих строк увидел заполненный зал на 400 мест (против 60 мест родного зала «Около») и сварную конструкцию вместо оригинальных декораций. Надпись «МАГАДА» вообще прилеплена на внешней стороне сценического портала. Мятый пододеяльник, используемый в качестве экрана, торжественно подвешен на заднике из черного бархата. И голос из динамиков объявляет, что сейчас публике покажут лучший драматический спектакль малой формы по версии «Золотой маски». Глядя на эту стыдобу на сцене и не зная театра «Около», я бы решил, что меня разыгрывают.
Первые десять минут зрительный зал, как водится, сохранял нейтралитет. На третьей песне кто-то стал подпевать. Звуки наполняющегося стакана за кулисами спровоцировали первый хохот. В середине подпевали отовсюду: «Магадан! Значит опять домой». Появились носовые платки. Артисты, видимо, уловили зрительский кураж и разогнали темп раза в полтора. И вот мы сидим все вместе и замерев слушаем десятиминутное соло Николая Косенко на баяне. Финал, овации, потом большое обсуждение, в корне опровергающее вердикт московской зрительницы про «там все не так».
Магадан в «Магадане»
В какой-то момент, прерывая припев песни «Северные ветры», Лилия Загорская произносит монолог чеховского Ваньки «На деревню дедушке». В Москве думается: «Ну, цитата из Чехова». На обсуждении после показа на «Территории» кто-то из зрителей рассказал: так отправляли письма в Магадан — сосланным по этапу родным и близким — без адреса, только имя. И продолжается припев: «И полетят Москва — Магадан посылочки, посылочки, посылочки».
Первое, что видишь, подлетая к Магадану — сопки до горизонта во все стороны. Первое, что слышишь, оказавшись в Магадане — крики чаек и шум моря. Первое, что видишь в спектакле «Магадан/ Кабаре» — бурую ткань, покрывающую бугристую поверхность декорации. Первое, что звучит в спектакле — крики чаек и шум моря.
Артисты говорили после спектакля зрителям, что играть спектакль про Магадан в Магадане — боязно: что, мол, можем мы, никогда здесь не бывавшие, вам рассказать про ваш город. Однако, фокус в том, что про город за артистов рассказали песни, очищенные от блатного флера, спетые персонажами, ничего не сообщающими про себя словами — то есть совершенно открытые для любых интерпретаций. Если в Москве эти песни звучат как утепленный привет уходящей постлагерной натуре (и соответствующей культуре), то в Магадане гений места расширяет эстетические рамки.
Остается гадать, какие еще элементы, доступные самосознанию и восприятию жителей Магадана, уместил в своем коротком спектакле Юрий Погребничко, очевидно, носящий Магадан в себе со времен работы в Камчатском театре. Так или иначе, его театральный коан, несмотря даже на некоторые анахронизмы, вроде видеопроекции с опадающим снегом, вышел универсальным. И если в Москве спектакль «Магадан/ Кабаре» порождает бездны ассоциаций о человеке (о людях), устраивающих пикник на обочине времен, пространств и цивилизаций, то в Магадане со сцены, не сдерживаемая условностями, лилась потоком лирика — о человеке (о людях) на краю земли.