СПЕКТАКЛЬ: «Ивонна, принцесса Бургундская»
РЕЖИССЕР: Гжегож Яжина
ТЕАТР: Театр Наций
Театр наций ежегодно приглашает на постановки больших западных режиссеров. В минувшем сезоне свой дебютный российский спектакль «Ивонна, принцесса Бургундская» выпустил Гжегож Яжина — худрук театра TR Warszawa и один из самых знаменитых учеников Кристиана Люпы.
Пьеса Витольда Гомбровича «Ивонна, принцесса Бургундская» (1938) — о том, как далеко люди готовы зайти, защищая привычные социальные нормы. Наследник трона встречает девушку из простонародья, которая все время молчит и никому не кланяется. Шутки ради он объявляет ее своей невестой. С появлением Ивонны дворец погружается в хаос: в ее присутствии никто не может следовать своей обычной роли. Чтобы восстановить статус-кво, король и камергер задумывают убить будущую принцессу. Сделать это совсем не трудно: достаточно подать к обеду костлявую рыбу — и робкая девушка непременно подавится. Инсценировка Яжины несколько расходится с оригинальным текстом, и самое важное изменение коснулось последней сцены: в отличие от пьесы, в спектакле Театра наций принц Филипп отказывается участвовать в лицемерных похоронах невесты. Гомбрович не оставляет шанса своим героям: очевидно, что они будут убивать снова и снова, лишь бы ничего не менялось. Филипп станет точно таким же королем, как и его отец Игнатий (с которым когда-то произошла похожая история). Режиссер настроен более оптимистично: в его версии принц, скорее всего, уже не вернется к прежней жизни.
Что отличает эту премьеру от других спектаклей сезона? Во-первых, артисты, воспитанные современной отечественной режиссурой (исполнители «Ивонны» знакомы зрителям по спектаклям Кирилла Серебренникова, Константина Богомолова и Юрия Бутусова), в рисунке постановщика-европейца чувствуют себя как дома — и это что-то да говорит об уровне нашей сцены. Во-вторых, «Ивонна» — блестящий пример сотрудничества актуального искусства с театром.
У студентов-режиссеров есть такая дисциплина — «Работа с художником»; Яжина, вероятно, мог бы провести на эту тему мастер-класс. Молодой польский художник Петр Лакомы, сценограф «Ивонны», с театрами раньше не сотрудничал; его профиль — абстрактная скульптура. Арт-объекты Лакомы напоминают работы американского минималиста-классика Дональда Джадда: его любимый цвет — определенно серый, любимая форма — прямоугольник, любимые материалы — промышленные. Одно из самых изящных его произведений, «Без названия» (2013) — это огромный серый пенопластовый блок, к которому художник слегка прикоснулся свечкой: маленького черного пятнышка оказалась достаточно, чтобы безликая вещь сделалась уникальной. Эта скульптура перекликается со знаменитым разрезанным холстом Лучо Фонтана — оба художника представляют себе творческий акт как один точно нанесенный удар (ножом или свечкой), радикально преображающий реальность.
Декорации к «Ивонне» выглядят точь-в-точь как другие объекты Лакомы: множество параллелепипедов и трапеций из какого-то сравнительно легкого промышленного материала и большая железная штуковина вроде бездонной бочки (на высокий социальный статус героев намекает лишь одна деталь — надувной фонарь, похожий на подстриженный куст из королевского сада). Но если раньше художник имел дело с тремя измерениями, то в театре к ним добавилось четвертое — время. Поэтому вместо скульптуры он создал конструктор, из которого можно собрать сколько угодно пространственных композиций (нечто похожее сделал Энтони Гормли, прославленный британский коллега Лакомы, для балета Сиди Ларби Шеркауи «Сутра»). Сценография в этой постановке постоянно меняется: вначале кубики лежат аккуратной поленницей, но чем дальше, тем их конфигурация сложнее. Мир «Ивонны» нестабилен — точнее, стал таким с появлением заглавной героини. Собственно, для короля, королевы и камергера нет ничего важнее, чем вернуть его в исходное, устойчивое положение.
Той же идее следуют концептуальные наряды Анны Ныковской, на примере которых можно объяснять разницу между модельером и художником по костюму. В течение спектакля герои терпят разоблачение в переносном и прямом смысле. Респектабельные пиджаки и платья рвутся как дешевые шмотки из китайского интернет-магазина. Чопорные леди и джентльмены превращаются в уязвимых полуголых мужчин и женщин. Это болезненная операция, похожая на свежевание заживо: например, камергер остается невозмутимым лишь до тех пор, пока его лицо покрыто пластиковой маской.
Облик Ивонны тоже меняется, но по-другому. Среди придворных дам она единственная женщина, которая не хочет походить на принцессу, не носит каблуков и платьев, не делает укладок, в общем, не придерживается конвенциональной феминности. Художница сочинила для главной героини асексуальный и агендерный образ: короткая стрижка, бесформенная черная куртка, серый рабочий комбинезон с массивным ремнем. Ход очень точный: в России женщина либо принимает стандарты «женственности», либо рискует встретить то же отношение, что и героиня Гомбровича. В итоге новоявленную принцессу губит именно смена наряда. Роскошное белое платье, посланное королевской невестке для торжественного банкета, несомненно, входит в иезуитский план короля: в противоположность остальным героям, Ивонна становится уязвимой, только когда перестает быть собой.
«Ивонна» Яжины любопытна еще и тем, что психологический театр в ней свободно уживается с читкой (Александру Феклистову явно ближе первое, а Сергею Епишеву или Михаилу Тройнику — второе). Для Тройника, молодого актера из Гоголь-центра, Филипп — нетипичный герой: обычно его персонажи попроще и погрубее. Артист не гонится за жизнеподобием, его главная краска — преувеличенно-удивленная интонация: принц в исполнении Тройника напоминает ученого, пораженного собственным открытием. Оно и понятно: встреча с Ивонной ставит под сомнение весь его предыдущий опыт. У Дарьи Урсуляк, исполнительницы заглавной роли, практически нет текста, зато максимум внимания уделено мимике и пластике: в спектакле есть отличный эпизод, в котором Ивонну учат кланяться, а та, как ни старается, не может уловить смысл этого жеста.
Александр Феклистов с величайшей достоверностью изображает страх и растерянность короля Игнатия, которого преследует грязная история из прошлого — казалось бы, надежно забытая, но после встречи с Ивонной снова всплывшая в памяти. Агриппину Стеклову в роли королевы Маргариты поначалу невозможно узнать: эта карикатурная сварливая тетка на первый взгляд не имеет ничего общего с обаятельной Ниной Заречной (коронная роль актрисы в сатириконовской «Чайке»), но только до тех пор, пока зрителям не станет известна тайная сторона ее личности. Виртуозный Сергей Епишев (камергер) играет образцового «человека в футляре», педанта и конформиста, который целиком отдает себя казенной службе (впрочем, грязный секрет у них с королем — один на двоих). Костюм у него под стать характеру — длинное черное пальто и прозрачная пластиковая маска.
В спектакле Яжины, по большому счету, нет ничего революционного, но это интеллектуальный театр высшей пробы, где все до единого блестяще справляются со своими задачами (взять хотя бы видеозадники Марты Наврот). Для режиссера московский контракт — это, в том числе, возможность поближе познакомить иностранцев со своей культурой: драматурга Витольда Гомбровича в России, может, и знают, а вот художника Петра Лакомы — не очень. А для зрителя главная ценность «Ивонны» — пожалуй, в ее многочисленных рифмах с российской обыденностью (даром, что у режиссера иностранный паспорт): за «неправильный» образ жизни у нас могут не только предать осуждению, но и убить.