СПЕКТАКЛЬ: «Пустота»
РЕЖИССЕР: Талгат Баталов
ТЕАТР: Тверской ТЮЗ
«Понимаешь, от моего телодвижения, от того, что вот между этих пальцев будет вставлена ручка и два миллиграмма чернил пройдут тонкой дорожкой по определенной траектории, начнет меняться далекий мир. Трогаться машины, буриться сваи, закупаться материалы, сотни людей будут работать месяцами и что-то делать, и это только от того, что эти пальцы и ручка сделают какие-то закорюки».
Топ-менеджер аудиторской компании Дмитрий Анатольевич Карпенин, которого играет Андрей Иванов, — молодой бог. Дима щелкает пальцами — и вокруг взвихивается толпа, щелчок — толпа застыла, он фланирует между человеческих фигур, описывая их: этот — «офисный лошок», эта — «мамаша коллектива».
Дима везет друзей в народ. Берет осадой пиарщицу Марину. Банкротит комбинат и разоряет Мухосранск. Мэр Мухосранска упирается, но Дима поднажал — и сцена начинается снова, только теперь мэр играет другой, позитивный сценарий. Дима ставит мир на плей, на паузу, на перемотку, но радости не получает.
Пьеса Максима Черныша открыта фестивалем «Любимовка» в 2013 году и поставлена, если не ошибаюсь, дважды — Лерой Сурковой в ЦИМе, а позже Талгатом Баталовым в Тверском ТЮЗе. Лера Суркова сделала камерный, строгий и ясный спектакль о менеджерах, которые даже любовь и отношения планируют в краткосрочной перспективе, то есть живут, будто никогда не умрут, а в результате не живут вовсе. Талгат Баталов рискнул вынести пьесу на большую сцену, причем в городе, который новой драме не доверяет. После шумной премьеры и показов, на которые разом съехались эксперты «Золотой маски» и городское чиновничество, спектакль долго не играли. Пока его не выдвинули на «Маску», причем сразу в пяти номинациях. До того театр находился то ли на ремонте, то ли в замешательстве. Cтоличной выделки спектакль поднимал хозяев жизни на высоту богов и одновременно приравнивал их к нулю. Как к этому относиться? А как отнесется Москва? И потом — что это за Талгат Баталов? Кто и что за ним стоит — вдруг пустота?
Ведь каков карьерный рост режиссера в России. Театральный институт в Москве или Петербурге. Режиссерские лаборатории по современной пьесе в регионах, из которых, если не съест труппа и соблаговолит директор, родятся спектакли на малой сцене. А там, глядишь, заслужишь поставить классику на большой сцене где-нибудь на просторах России.
За Баталовым не стоит мастер, который вывел бы его в жизнь и составил протекцию. Он человек «дока». Татарин из Узбекистана с кинематографическими планами приехал в Москву и оказался в Театре.doc. Поставил в 2010 году документальный «Шум» с Екатериной Бондаренко по реальной истории об убийстве одним школьником другого. Показал себя как критический реалист. Он и прежде работал в государственном театре — создал в Красноярском ТЮЗе документальный спектакль к юбилею театра, но такой бескомпромиссный, что восстановил против себя старожилов театра. Поставил в ЦИМе «Травоядных» Максима Курочкина, но спектакль сняли после ввода в действие закона о мате. Лучшие работы он поставил в свободной зоне. Его ядовитая сатира на корпорации «Исповедь мазохиста» идет в ростовском независимом театре «18+». Документальный моноспектакль «Узбек» он сам исполняет, гастролируя по стране и миру.
«Пустота» — совершенно другое дело: это работа в репертуарном театре. И в этой работе все большое. Большая сцена. Большая московская команда. Большая удача.
Ольга Никитина создала на сцене фанерный павильон-воронку; по ходу дела в ней обнаруживается тьма окон и дверей. И тьма возможностей. Воронка пустеет и наполняется мебелью, всасывает и выплевывает людей, оборачивается забегаловкой и жильем, офисом и космосом со скоростью смены кадров в кино. Художник по свету Митрич придает всем этим переменам качество ирреальных метаморфоз. Хореограф Александр Андрияшкин тоже добавил условности: дюжина актеров в офисных костюмах исполняет танец деловитой человеческой массы. И даже в бытовых сценах они остаются персонажами матрицы, код которой написан нулями без палочки. В начале спектакля Карпенин, по чьей воле «бурятся сваи», упивается своим могуществом. В финале он перекладывает судьбоносное решение на секретаршу. До Димы доходит: что бы ни произошло — ничего не произойдет. Видимая реальность, в которой обитают он, его секретарша Света, его любовница Марина, его одно-классники Сева и Лева, — только сон. И откуда-то из другой реальности, где между всеми ними есть сострадание и любовь, доносится песня калмыкского ламы. Он поет о Бодхисаттве, который ищет просветления во имя счастья всех живых существ.