Золотая пыль

В новосибирском «Красном факеле» вышла «ILLUSIA» Филиппа Григорьяна по «Комической иллюзии» Пьера Корнеля. Корреспондент Театра. — о спектакле и проблемах визуального театра на отечественной сцене.

Тяжеловато на Руси двигается визуальный театр. На картинки и фейерверки надо бы денежек, а где их взять? Отсюда и выходит: либо вечная пустая сцена с мебелью и чёрным задником, либо «я его слепила из того, что было». Самые передовые и отчаянные спасаются видеопроекцией, но она же их скоро и погубит. Не стоит ли нам начать беречь своих режиссеров-визуальщиков — например, Филиппа Григорьяна?
За «осовременивание классики» в его конвенциональном виде скоро станут сажать в тюрьму, причём не только следственные органы, но и полиция вкуса — так уже набило оскомину это переодевание князя Мышкина в приталенный чёрный костюм с узким галстуком и экстравертно-деловой походкой. Григорьян формально занимается тем же самым — транспонирует текст семнадцатого века на контекст двадцать первого (активно, правда, используя эстетику массовой культуры конца двадцатого). Однако же, как и бОльшая часть режиссёров художнического типа театра, он создаёт собственную (плюс/минус) вселенную уже на первом уровне восприятия — на визуальном. И в ней благополучно обходится без современного бытописания и даже без жизнеподобия. Спектакль по условности будто пробивается в оперный жанр (да и по едва уловимой специфике композиции и речевой модели некоторых исполнителей).
В нем сильно заметна большая радость Филиппа Григорьяна от работы с театральной материей. Автору этого текста за его работой почувствовалось желание режиссёра сделать спектакль-аттракцион (что вообще в какой-то степени свойственно режиссуре Григорьяна), отсюда, видимо, лёгкость (кто-то скажет «небрежность») в обращении с некоторыми элементами спектакля. Это трудно вербализовать, но в самом темпе этой постановки ощущается большая экзальтация и стремление оставить поскорее одно и перейти немедленно к другому. Это может звучать как парадокс, если знать, что многие сцены спектакля запросто можно назвать (не имея достаточно почтения к режиссёрскому методу) затянутыми.
Правильно будет сказать, что Филипп Григорьян поставил спектакль про театр. Сам текст Корнеля повествует о том, как в конце всё оборачивается представлением, а один из героев этим страшно недоволен, но ему объясняют полезность театра. Самым выразительным в этом спектакле (как и в режиссёрском методе Григорьяна вообще) представляется визуальная сторона: костюмы, свет, сценография — всё это оживляет диалоги и монологи исполнителей. Довольно большую сцену «Красного факела» здесь решено было использовать по минимуму: авансцена отгорожена серой перегородкой, полностью закрывающей портал; снизу по центру этой перегородки — прямоугольный вырез, в котором осуществляются разного рода мизансцены; над вырезом расположен овальный экран, на который проецируются видеовставки. Этот экран — самое сомнительное место в сценографии; ясно, что в тексте некое магическое зеркало играет важнейшую роль: через него Придаман смотрит на жизнь Клиндора, но в спектакле у Григорьяна оно мощно заявляет о себе в прологе, который существует исключительно в форме видео, после чего всё действие перемещается вниз, а экран (чёрный овал на его месте) остаётся висеть позабытым. За проёмом в перегородке опускаются на штанкетах картонные, судя по всему, декорации. В целом — но это опять из области ощущений — кажется, что спектакль этот (в премьерном его варианте) — скорее, серьезное заявление о намерениях режиссёра, чем полная их реализация.
«Иллюзию» уже успели окрестить «неровным спектаклем», как будто есть какой-то норматив, по которому спектакль должен выравниваться. Действительно, изобилие текста в одних сценах и излишки перформативности в других, вероятно, рубит темп постановки. Почти перманентное музыкальное сопровождение вживую (слева на сцене стоит человек в маске за синтезатором), видимо, нужно было как раз для того, чтобы спектакль летел как стрела. Этого на премьере не случилось, — может быть, случится дальше. Вообще же резкие интонационные спады можно почти принять за приём.
Вероятно, это особенности восприятия автора этого текста, но, кажется, что было бы резоннее, если бы юмор в спектакле был немного более рафинированным и менее ситкомовским. Хотя, конечно, речитативная песня Матамора про мосты и кусты, вероятно, войдёт в историю.
Даже в таком театральном городе, как Новосибирск, зрители до сих пор не получили достаточную прививку формальным театром. Даже у именитых режиссёров тут продолжают говорить громко в зал и в простеньких костюмах распутывать нити изощрённой драматургии. Именно поэтому спектакль Григорьяна — это такой барочный карнавал, глоток свежего воздуха посреди пыльного и скучнейшего бытописания. Здесь всё экстравертно-искусственно и все сделано: костюмы, свет, манеры исполнителей и модуляция голоса, выразительная пластика, наиболее точно ухваченная Ириной Кривонос в роли служанки Лизы; маленький мальчик с красным круглым шлемом на голове, — всё это прекрасно и захватывающе само по себе. Следуя, видимо, принципу «хорошего помаленьку», самую красивую сцену зрителям показывают едва ли на протяжении минуты: когда на поворотном круге выезжает слева кафе ILLUSIA — стеклянный павильон, — а сбоку стоит саксофонист и как бы идёт снег. Этот катарсический всполох ближе к финалу даёт понять, на что способен режиссёр и художник этого спектакля Филипп Григорьян, — создавать грандиозные иллюзии. Эта — почти удалась.

Комментарии
Предыдущая статья
Власть зачищает несуществующую “Платформу”. Хроника 25.05.2017
Следующая статья
Будь как Магритт 25.05.2017
материалы по теме
Блог
Нерон, он же Муссолини
Кристоф Марталер поставил в Базеле «Коронацию Поппеи». В его интерпретации барочная опера Монтеверди стала остроактуальной, но не потеряла своей музыкальности и не превратилась в плакат.
Блог
Балконы театрального подполья, или Opus posthumous
В своем новом спектакле во Вроцлаве Кристиан Люпа объединил «Лето» Джона Кутзее и «Дом Бернарды Альбы» Федерико Гарсиа Лорки. И явно вдохновлялся произведениями Гойи. Но и это ещё не всё.