В Петербурге на Театральной олимпиаде и в Москве на фестивале «Вдохновение» выступила бельгийская труппа FC Bergman со спектаклем-инсталляцией «Земля Нод».
В Москве спектакль играли в огромном павильоне ВДНХ, где выстроили зал Рубенса из Антверпенского музея изящных искусств. Внутри всего одна картина – «Прободение ребра Спасителя», довольно мрачного колорита и с натуралистическими подробностями в изображении искореженных болью тел. Грандиозное полотно – константа, под которой «чистят себя» или просто живут своей жизнью разнообразные посетители. Китайские туристки заходят, чтобы сделать дежурное селфи и отправиться дальше, бодро чирикая о своем. Какая-то девушка вдруг натурально описается от восторга при встрече с прекрасным. Кто-то зайдет в галерею просто спрятаться от дождя и, погруженный в свои мысли, даже не взглянет на картину, но снимет мокрую одежду и станет похож на Спасителя на холсте.
Земля Нод упоминается в Библии как место, куда сослали Каина после убийства брата Авеля. Это земля скитаний и изгнания, и в то же время – земля прибежища, укрытия для тех, кто отвергнут богом и людьми. Таким убежищем в спектакле становится зал музея — то есть искусство и культура, если брать шире. Это спасительный ковчег для всех нас, потерпевших крушение в бурном социуме, иногда – в самом буквальном смысле. В одной из сцен зал превращается в укрытие при бомбежке: весь пол застилают одеялами для беженцев и оставшихся без крова. Но даже под раскаты взрывов жизнь продолжается. Между героями возникают привязанности, вспыхивают романы, случаются и драки.
Смотрители музея – комичные дядьки с рациями и гремящими связками ключей – не знают, как и реагировать на эти внезапные проявления, сбиваются с ног, пытаясь соблюсти порядок: подтирают пол, убирают мусор, иногда также деловито выкидывают трупы. И тут возникает другая тема: противопоставление музея как мертвого, конвенционного пространства и бурной стихии жизни, нарушающей его священную тишину и покой. Особенно хороша тут вдохновенная беготня по залу, переходящая в полет троицы героев, подражающих персонажам Годара из «Банды аутсайдеров» или «Мечтателей» Бертолуччи.
Тут вообще довольно много цитат. Вспоминается, конечно, и Ромео Костеллуччи со спектаклем «О концепции лика Сына Божьего», где на земные и очень плотские страдания взирал огромный лик Христа с картины Мессины. И «Знакомые чувства, смешанные лица» Марталера, где в пустом павильоне со следами снятых картин бродят такие же растерянные и потерянные чудаки. Но при этом повествование выглядит совершенно самостоятельным, оригинальным и парадоксальным. Ты никогда не можешь угадать, что случится в следующий момент.
Единственный персонаж со сквозным действием тут – музейный хранитель, которому нужно вынести картину из зала. Но дверной проем оказывается слишком мал, и парню приходится идти на всяческие ухищрения, чтобы осуществить свой план. В результате он взрывает павильон и среди обломков и хаоса тащит огромный холст к выходу по световой дорожке – и эта красивая и наполненная смыслами (спасение искусства или все же спасение в искусстве?) сцена сама по себе достойна кисти живописца. Нельзя сказать, кого именно нужно благодарить за эту тонкую работу со светом, так как у постановки коллективное авторство. Члены группы FC Bergman, актеры и художники, часто используют принцип горизонтального театра, то есть придумывают спектакли сообща, предпочитая режиссерскому диктату анархистские художественные методы.
Вероятно, поэтому в «Земле Нод» так чувствуется легкость и свобода – свобода высказывания, выбора языка, смены приемов, существования на сцене здесь и сейчас всех без исключения исполнителей. И еще свобода трактовок, которая предоставлена зрителям: мы ни на чем не настаиваем, мы рассказываем истории без слов, а вы вольны их понимать так, как можете только вы.