Памяти Ильи Эпельбаума: возвращение в театр

На фото - Илья Эпельбаум в спектакле "Апокалипсис". Фото из соцсетей театра "Тень"

Я второй раз пишу что-то для журнала ТЕАТР. И второй раз это случается по просьбе главного редактора.

Первый раз она меня попросила написать о том, почему я не люблю театр. «А разве я его не люблю?» — спросил я, симулируя некоторое удивление. «Ну, ты же сам все время говоришь, что терпеть не можешь театр! Вот и напиши, почему».

Вообще-то, я и правда долгое время был уверен, что я не люблю театр. Видимо потому, что я непоседлив, а в театре надо сидеть еще тише, чем на уроке природоведения. Да и вообще, он начинается с вешалки, а кончается икотой после торопливо выпитого стакана газировки в антракте. Что ж тут любить!

Театр «Тень» стал, может быть, первой, или по крайней мере одной из первых театральных институций, вернувших меня, как блудного сына, в это двусмысленное, но такое соблазнительное пространство.

С Ильей и Майей я познакомился в самом начале 89-го года в городе Ярославле, где проходил бурный и ужасно бестолковый театральный фестиваль, куда также пригласили и поэтическую группу «Альманах», в составе которой был и я. Одно из наших выступлений проходило в каком-то большом театральном зале. Мы были первым отделением, а вторым — симпатичные юноша и девушка, показавшие что-то теневое.

Ни их самих, ни их спектакль я так и не запомнил бы, если бы он не закончился настоящим, хотя и быстро ликвидированным пожаром. Я видел из-за кулис, как юноша двумя-тремя артистическими жестами погасил не менее артистическое пламя после чего взял за руку девушку, и они вместе с необычайной невозмутимостью вышли на поклоны, успешно внушив публике, что это эффектное возгорание — всего лишь художественный прием.

Потом мы формально познакомились и обменялись телефонами. Потом кто-то из них позвонил мне и пригласил на какую-то из их премьер. Потом мы переехали на ту же улицу, где находился театр, потом мы стали все время встречаться то на улице, то в близлежащем магазине. Потом я стал просто так заходить к ним в театр. Потом я подарил им свою поэтическую книжку. Потом Илья позвонил мне и пригласил зайти для «разговора». Потом я зашел, и Илья сказал, что прочитал мою книжку и что ему как художнику театра очень близко то, что я делаю, и не придумать ли нам что-нибудь вместе. Потом я сказал, что и мне очень близко то, что делает «Тень», не забыв, конечно, упомянуть о том, что «вообще-то я театр не люблю», на что Илья, ни на секунду не задумываясь, сказал, что они-то с Майей тоже его не любят и именно поэтому делают то самое, что они делают.

Потом много чего было, но самое главное, что мы стали очень близкими друзьями с высочайшим коэффициентом взаимопонимания почти по любым вопросам. Я стал в театре «домашним человеком», чем необычайно горжусь.

Потом были совместные проекты — один, другой, третий. А параллельно — незабываемые праздники и посиделки в театре по самым разным поводам.

А потом, уже совсем потом Илья заболел.

Сначала вести были совсем мрачные, и я, как и все «причастные», приуныл. А когда робко прозвучали магические слова «положительная динамика», воспрял.

Я даже написал некий слегка игровой по интонации текст, которым я хотел чуть нейтрализовать, чуть прибить к земле эту мрачность и это уныние. Я написал текст, который назвал «Открытое письмо Илье Эпельбауму, художественному руководителю театра „Тень“».

Вот он:

Илюш, привет!

Я понимаю, что в самое ближайшее время ты вряд ли прочтешь это мое послание и, тем более, сможешь на него ответить. Хотя кто тебя знает — ты человек неожиданных способностей и возможностей. В крайнем случае прочтешь немножко позже — не горит.

Я чего хочу сказать-то. Я хочу сказать, что твоя ответственность перед семьей, перед театром, который вы с Майкой соорудили когда-то в четыре руки, перед, извини за выражение, отечественной и, что уж там мелочиться, мировой культурой очевидна, и я не хочу лишний раз повторять очевидные вещи.

У меня-то здесь свой интерес. Особый. Довольно, можно сказать, эгоистический, чтобы не сказать, шкурный. Ты мне должен, дорогой друг, и не делай вид, что ты забыл, закрутился, неважно себя чувствуешь, что у тебя неотложные дела и вообще ты в больнице.

Ну, в больнице! И что? Так выходи из больницы и немедленно показывай публике, охреневшей от томительного ожидания, наш с тобой «воображенческий» спектакль, в который я, между прочим, инвестировал свой недюжинный интеллект и душевные, можно сказать, усилия.

Я зря, что ли, старался? Я ведь не мальчик, дорогой Илюша, не какой-нибудь начинающий автор, жаждущий немедленного успеха, чтобы со мной можно было так небрежно обращаться. Я, Илюша, — известный, между прочим, литератор с европейским именем, книги которого переведены не только на все основные европейские языки, но и на пару-тройку азиатских. Не знал? Теперь будешь знать!

И знаешь что! Не расстраивай ты меня, пожалуйста, нервы и без того расшатаны донельзя. Побеждай скорее эту свою идиотскую напасть и давай за работу.

Извини за почерк — очень уж я нервный, а тут ты еще со своей херней!

Твой Лев Рубинштейн,
крупный отечественный драматург и вообще.

Я так любовно сочинял это письмо, зная любовь Ильи к таким интонациям и такой тональности. Я так хотел, чтобы он его хоть когда-нибудь все же прочитал! Я так заклинал вот то самое проклятое это, что его так и не отпустило, невзирая на борьбу и надежду. Я был готов ждать его ответа столько, сколько понадобится.

Я, как и многие, позволил себе понадеяться, что Илья и в этот раз победит, что перед его артистическим даром «ковидный» монстр отступит и погаснет, как погас тот самый огонь на ярославской сцене.

Но случилось по-другому. Случилось так, что мой дружок, собеседник, фонтанирующий идеями одна другой невероятнее, ушел за горизонт, оставив меня наедине с нашими недоосуществленными планами, с недоговоренными разговорами, с недошученными шутками, с неизвестно зачем вернувшимся ко мне детским доверием к театру…

Не знаю, как будет дальше, но пока его отсутствие совершенно не представимо.

Поэтому я все время ловлю себя на том, что все время с ним разговариваю. Говорю ему что-то и жду ответа, и жду ответа.

Комментарии
Предыдущая статья
В Башкортостане театры закрывают на карантин 19.10.2020
Следующая статья
СТД приглашает актёров «65+» «озвучить» театральные раритеты 19.10.2020
материалы по теме
Новости
Театр «Тень» присоединяют к Театру теней
Сегодня, 30 марта, стало известно об объединении ещё двух театров – театра «Тень» и Московского детского театра теней. Соответствующее распоряжение подписал департамент культуры города Москвы.
Блог
Идеальная постройка: памяти Ильи Эпельбаума
Сегодня Илье Эпельбауму исполнилось бы 60 лет. Через пару недель выйдет 46 номер журнала ТЕАТР., в котором об Илье и его театре рассказывает Дина Годер. Мы решили опубликовать этот текст прямо сейчас, не дожидаясь выхода из типографии.
21.07.2021