Когда он думал, что достиг самого дна, снизу кто-то постучал и сказал, что мечтает поставить пьесу Эдуардо де Филиппо

СПЕКТАКЛЬ: «Уроды»
РЕЖИССЕР: Василий Березин
ТЕАТР: театр.doc

За один только сезон дебютант Василий Березин поставил «Тибетскую книгу мертвых» в заброшенном депо, сценарий Ги Дебора в заколоченном кинотеатре, устроил несколько подпольных выставок и хип-хоп концертов и еще много такого, о чем не напишут в газетах. К участию в своих опытах, будь то лабораторный показ на сцене МХТ им. Чехова или открытая репетиция в Электротеатре «Станиславский», недавний выпускник ГИТИСа привлекает уличных художников, музыкантов и маргиналов без определенного рода деятельности. Речь пойдет о самом удивительном и неудобном опыте Березина — спектакле «Уроды» в Театре.doc.

Премьера спектакля «Уроды» незаметно состоялась 26 февраля 2017 года в Белом зале (он же зеркальный) Театра.doc. Заявленная продолжительность совпала с обещанной — пять часов без антракта. Впрочем, испытанием спектакль становится в первую очередь для исполнителей: зрителям разрешено приходить в любое время и свободно выходить в фойе (ну, как еще назвать прихожую с кофейным автоматом и туалетом). Где, кстати, можно угоститься шам-панским с клубникой — и эта деталь, по всей видимости, уже часть представления, декорированного под старомодный торжественный вечер.

В аннотации, похожей на неряшливый, но хлесткий манифест, сообщается: «Москва — помойка; интересное — на дне, и вот мы выкапываем истории о людях, мечтающих всю жизнь поставить спектакли о себе и своей жизни». И далее поток заявлений: «Самое нужное — это принцип аморальности», «Это авангард днища», «Психологический цирк — агглютинации и геометрической интуиции». И самое сильное: «Это неудавшийся спектакль, который вряд ли будет жить». Добро пожаловать.

Игровое пространство скрыто изумрудным атласным занавесом. Впереди по центру в луче света — пожилой человек в смокинге при бабочке. Тем, кто бывал хоть раз в Театре.doc, не нужно объяснять, что все вышеописанное — уже нонсенс. Этот человек, представившийся Михаэлем, — очень низкого роста, с несколько гнусавым протяжным голосом и прической (и бородой) как у сильно истрепавшегося Гоголя — увлеченно рассказывает о себе: о том, как дебютировал в школьном театре, как мечтал о поступлении в театральный вуз, как поступал на психолога, как вступил в ряды диссидентов, писал стихи, которые похвалил сам Высоцкий. Михаэль, также известный как Михаил Занадворов, поэт, прозаик и самобытный актер, не сдвинется с места в течение нескольких часов — ровно до команды режиссера, находящегося в почти пустом зрительном зале.

В какой-то момент луч света сдвигается в сторону, выхватывая сидящую на подоконнике пожилую мадам в шляпке и винтажном платье будто с блошиного рынка. «Вера Павловна, вы собирались рассказывать про Эдуардо Де Филиппо», — напоминает демонстративно скучающий в зрительском кресле Березин. «Эдуардо Де Филиппо родился в 1900 году. Его пьесы принимали очень хорошо, спектакли по его пьесам шли с большим успехом, много гастролировали», — сбиваясь как двоечник у доски, явно не подготовившись к выступлению, художница-карикатурист Вера Павловна Фомина с трудом подводит к главному тезису: всегда мечтала поставить в каком-нибудь театре пьесу итальянского комедиографа «Слезы под замком». «И все? Вы же говорили, что будете час рассказывать. У вас еще пятьдесят минут», — явно не шутит Березин, глядя на часы. Стоящий в темноте Михаэль переминается с ноги на ногу.

Пауза тянется. Откуда-то из глубины, как из радиоточки, доносятся хриплые ноты фортепиано. Хмурый додик в очках, в заправленной в потертые джинсы рубашке и с собранными в хвост длинными волосами, стоявший все это время поодаль, глядя в пол, отодвигает занавес. Открывается вид на зеркальную стену с большими небрежными буквами, размашисто нанесенными красной краской: «УРОДЫ».

Структура спектакля на самом деле проста и содержит все необходимые в классической драматургии элементы. Есть два героя и четыре статиста. Михаэль Занадворов намерен впервые осуществить постановку собственной автобиографической пьесы «Из тени в свет перелетая» — это история о том, как допросы в КГБ привели героя в психиатрическую лечебницу. Вера Павловна Фомина намерена поставить малоизвестную мелодраму «Слезы под замком» Эдуардо Де Филиппо. Важны, конечно, не сами тексты, а абсурдность ситуации с почти цирковой интригой. Это завязка. После того, как каждый из героев представился публике, начинается попытка постановки мелодрамы Де Филиппо силами Веры Павловны и Михаэля.

Ежеминутно вступая в перепалку, путая текст, обижаясь и неожиданно смешивая собственные слова с репликами персонажей, они пытаются разыгрывать сцены из пьесы в сопровождении уничтожающего (аморального!) хохота немногочисленных зрителей. Это уже перипетия: что-то пошло не так. Здесь вопрос режиссерской этики, а вернее ее циничного отсутствия, встает ребром. Но это только начало.

Вторая половина спектакля начинается с контрапункта — внезапно гаснет свет. В тишине идет продолжительное интервью. Михаэль деликатно задает вопросы Вере Павловне о ее творчестве, о природе вдохновения, о художественном методе. Вера Павловна спокойным и уверенным голосом рассказывает о том, как передать движение графикой, о традиции шаржа и карикатуры, о тяготах художника старой школы в современном мире. Фарс оборачивается добрым, умным и каким-то человеческим документальным театром с эстетическими отголосками авторского кино 1960-х, когда интервью как жанр внедрялось в авангардный художественный текст — что у Годара, что у Михаила Калика.

Когда включается свет, на сцене уже все готово для бенефиса Михаэля — исполнения ключевого эпизода из его пьесы. Эпизод допроса в КГБ он исполняет, сидя за столом, в дуэте с артистом Арманом Сирунианом, давним партнером Михаэля по артхаусному кино. Сцена повторяется многократно: Михаэль прерывает монологи, показывая партнеру, как правильно стукнуть по столу, как поднести руку к лицу и с какой интонацией задать вопрос. В кульминации включаются разом все звучавшие темы и сюжеты (история страны глазами аутсайдера, театр как место постоянного конфликта, публичное унижение). Попутно активизируются все статисты. Обнаруживается не проронивший до сих пор ни одного слова старик, неподвижно сидящий в дальнем углу. Постоянно кривляющийся тип (артист Андрей Островский), прежде только мелькавший на фоне, теперь заговорил, ехидным эхом подхватывая реплики героев. Слуга просце-ниума — тот самый додик к очках (а на самом деле выпускник ВГИКа и радиоведущий Егор Осенев, снявшийся некогда в жемчужине отечественного артхауса — фильме «Пыль») — внезапно срывается на нервозную матерную брань без адресата. Общее напряжение и атмосфера провала умножаются, обеспечивая полноценный саспенс.

Для тех, кто покинул спектакль до финала, имея на то полное право, «Уроды» останутся в памяти как злостное шоу фриков, грубая спекуляция на наивной самодеятельности, пусть и с элементами экспериментального театра (странная музыка, внезапные заготовленные реплики персонажей второго плана в духе Киры Муратовой). Для тех, кто выдержал весь марафон, вероятность такой аттестации увиденного стремится к нулю: в финале в круг света, повторяя стартовую мизансцену, выходит Вася Березин. Режиссер спектакля, двадцатипятилетний человек, только что унижавший человеческое достоинство своих актеров, людей почтенного возраста, вышел унизить себя самого. Он рассказывает о себе то, что обычно не принято рассказывать в публичных местах. Лишенная самолюбования, ощутимо неудобная исповедь начинается словами: «Меня зовут Вася, я считаю себя уродом», — и в деталях повествует о жестком детстве, атмосфере насилия, нелюбви и о том, что избавиться от этого невозможно.

Для того, чтобы формально состоялся финал, придуман выход на авансцену того самого старика, который от начала до конца спектакля просидел в углу. Он должен выйти и сказать: «Все». Но на премьере этого «неудавшегося спектакля, который вряд ли будет жить», вероятно, режиссер ощутил необходимость испортить все, что можно испортить. И просто предложил нескольким оставшимся зрителям разойтись.

Формат открытой репетиции логически продолжился разбором на труппе — и это развязка. «Очень плохо, — устало констатирует Березин. — Но нужно, чтоб было еще хуже!» Когда артисты предложили устроить поклоны, режиссер покинул помещение.

Пытаться определить жанр или категорию этого спектакля — дело гиблое. Борис Юхананов, вероятно, назвал бы «Уродов» новопроцессуальным проектом: репетиция в состоянии полной непредсказуемости (и неподготовленности) здесь составляет суть зрелища. В то же время есть все основания квалифицировать спектакль как социальный акт: режиссер вовлекает в контекст профессионального театра представителей асоциальной группы населения, дает им работу и пространство самовыражения. С третьей стороны, это, разумеется, панк, в основе воздействия которого — провокация с нарушением всех актуальных табу на территории некоммерческой самодеятельности.

Помимо отталкивающего нахальства и притягательного бесстрашия опытов Березина, бросается в глаза его интерес к странным, причудливым, обездоленным обитателям города. «Тибетская книга мертвых» в заброшенном депо Курского вокзала, по его словам, задумана в первую очередь для бездомных, которые там ошиваются, — ведь они живут ежедневно с ощущением близкой смерти. В случае с «Уродами» внимание к выключенным из социокультурного контекста художнице и поэту той же природы, что интерес Чарльза Буковски к бездомным или Даниила Хармса к городским сумасшедшим — «естественным мыслителям», как он их называл. Это интерес к альтернативной системе координат, к живой энергии непредвзятости и в этом смысле — свободы.

Кошмар этого события в Театре.doc в том, что это катастрофически неправильный, неаккуратный документальный проект, нарушающий все мыслимые этические границы. Но именно в этом же и его главная сила. И если про опыты Всеволода Лисовского говорили: «Наш ответ Rimini Protokoll», то для определения достойного оппонента спектаклям Васи Березина следует хорошенько потрудиться, прочесав как следует самые непритягательные закоулки европейского подполья. И нет никаких гарантий, что поиск этот чем-нибудь вообще увенчается.

Комментарии
Предыдущая статья
Бессмертный барак 15.10.2017
Следующая статья
Продукт брожения 15.10.2017
материалы по теме
Архив
Вагончик тронулся, перрон остался
«Monty Python». Кадр из скетча «Придурок года из высшего общества» Обсуждая итоги «Золотой маски» 2017 года, редакция и приглашенные авторы журнала ТЕАТР. попытались обозначить наиболее проблемные точки, из-за которых национальная театральная премия разошлась с их видением театрального процесса.
Архив
Купи слона!
СПЕКТАКЛЬ: «Золотой осел » РЕЖИССЕР: Борис Юхананов ТЕАТР: Электротеатр «Станиславский»