Больше всего мешает воздух: «Пинтер для всех / Легкая боль» Юрия Погребничко

©Виктор Пушкин

Журнал ТЕАТР. о новом спектакле театра «Около».

«Откуда я? / Зачем я тут стою? / Что я вижу? / Где же я? / Ну, попробую по пальцам / все предметы перечесть» – слова Хармса довольно точно описывают спектакли театра «Около», кредо которого – улавливать неуловимое.

Из всех «основных» абсурдистов Пинтер, кажется, меньше всего прижился на почве российского театра: слишком разговорный, слишком интеллектуальный, умозрительный – и в то же время мучительно неабстрактный, непреодолимо привязанный к реалиям места и времени действия. Юрий Погребничко – участник первых, ещё «советских» подпольных спектаклей по Пинтеру (он рассказывал об этих работах Григория Залкинда и журналу ТЕАТР.), автор и бессменный исполнитель культового «Сторожа», много лет живущего в репертуаре театра «Около». Но этот опыт лишь отчасти объясняет феномен новой постановки.

До премьеры спектакль трижды менял название – в афише появлялась то «Лёгкая боль» (заглавие пьесы), то «Пинтер для всех», а в итоге осталось и то и другое – через дробь. Эта двойственность – точнее. «Лёгкая боль в глазах», – одна из первых фраз главного героя, а одна из последних – «Не то чтобы мне трудно было смотреть. Нет, нет, дело не в зрении, у меня отличное зрение <…> мне больше всего мешает воздух, воздух между мной и предметом <…> — он колышется, и пространство течёт». Это сложно выраженная, но всё же сформулированная словами центральная мысль пьесы – одна из двух точек опоры спектакля. Полтора часа действия не только для героев, но прежде всего для зрителей – проживание, физически ощутимое взаимодействие с «воздухом», от которого больно и который невозможно устранить. Размытость зрения и неизбежная дистанция с тем, что (и кто!) находится на расстоянии вытянутой руки от тебя – как актёры в «Около» вообще и в этом спектакле особенно. Это немножко история прозревающих сквозь слёзы и боль: хотите – андерсеновского Кая, хотите – слепца на могилке царевича Димитрия из «Бориса Годунова». Но больше это похоже на текст автора, весьма близкого театру Погребничко – Леонида Добычина, чья книга «Город Эн», по сути, заканчивается словами: «Я стал думать о том, что до этого всё, что я видел, я видел неправильно», – герой-рассказчик посмотрел на мир сквозь очки и «обнулил» всё ранее сказанное.

Медленное и мучительное «обнуление» проходит и герой Пинтера, которого в спектакле Погребничко играет приглашённый (но уже во вторую постановку – после Чебутыкина в «Трёх сёстрах») Евгений Цыганов. Его работа в «Лёгкой боли» и есть главный смысл и главная удача спектакля. Очевидно, в версии с Юлией Снигирь, тоже дебютирующей в «Около», акценты расставляются иначе, чем в варианте с актрисой театра Ольгой Бешулей, но я пока видела спектакль именно с ней. В любом случае, акценты изначально расставлены так, что формула «Пинтер для всех» оказывается не шуткой, а сутью происходящего.

В радиопьесе Пинтера «Лёгкая боль», по сути, два действующих лица, муж и жена. Длинный летний день, во время которого герои пьют чай и фатально рушат свои жизни, потому что решают пообщаться со стоящим за забором продавцом спичек, который не произносит ни слова. В итоге вскрываются тайны и нарывы, какие не снились гипнотизёрам-фрейдистам, а молчаливый лоточник в буквальном смысле меняется местами с главным героем. Никого не жалко, но очень страшно.

У Погребничко история не о лжи и дрязгах, и актёры существуют не просто тихо: Евгений Цыганов проживает эти полтора часа всерьёз – с такой обескураживающей естественностью, что не сразу нащупывается «люфт» между актёром и персонажем. Это почти тот сосредоточенный минимализм, который знают за Цыгановым кинозрители. Удивительным образом на родной «фоменковской» сцене он играет совсем другое, там все его роли – если не характерные, то «громкие», темпераментные. Отчасти шагом в эту сторону, впрочем, стала предыдущая роль Цыганова, Тригорин в поставленной Кириллом Пироговым «Чайке». Там он сыграл неожиданную для Тригорина – и возможную, но отсутствующую в «Лёгкой боли» – тему нечаянной и непоправимой трагической вины.

Лёгкая боль – это ещё и невыносимая лёгкость бытия (а на заднике-экране проступает надпись: «Бытие есть, а не не есть»). Главный герой изучает «структуру пространства и времени». В версии Погребничко в это пространство без времени может прорваться парадоксальная надпись «Гитлер жив, просто ему выбили три зуба»: вечный сквозняк эпох, взаимопроницаемость текстов и обрусевший дзэн – фирменные стежки на полупрозрачных полотнах «Около» – в «Лёгкой боли» не стихия, а «божественные уколы» (если по Набокову). Благодаря им Пинтер оказывается и «нашим», и «для всех». А главное – гораздо более человечным, чем обычно.

Немой лоточник в балаклаве (вызывающей у героев ассоциации даже с рясой – «монахи» в спектакле тоже будут) у Погребничко действительно появляется на сцене и выслушивает исповеди обоих героев. Флора Ольги Бешули – очаровательная женщина с тактично-нежной улыбкой – негромко и аккуратно пытается угодить мужу. Негромко, аккуратно и справедливо упрекает его в том, что он с ней не считается. Негромко и аккуратно потом произнесёт: «Мерзкий ублюдок», – говоря не о муже, а об одной неожиданной странице собственного прошлого. И окажется самой деятельной, самой предприимчивой из всех персонажей. Почти «по тексту».

Но муж Флоры Эдвард – не высокомерный брюзга, как у Пинтера. Он страшно устал от своей душной сансары. Он каждую минуту готов – и готовится – к смерти, боясь лишь того, что она застанет его здесь: за чайным столом на кубе-подиуме (художник спектакля – Виктор Пушкин), в безбытном мороке. У Пинтера в финале Эдвард уничтожен. У Погребничко и Цыганова – освобождён. Мучительный путь к свободе, преодоление лёгкой боли бытия: выговориться, не оправдываясь, а рассказывая во всей неприглядности, чтобы оставить и забыть, как страшный сон, всё наносное. Чтобы вернуться к себе изначальному и бросить себя прежнего, с улыбкой облегчения уйдя за кулисы – бродяжничать по весёлому бездорожью жизни.

«Бездомные завидуют тем, у кого есть дом, а те – завидуют бездомным, потому что им кажется, что проще и веселее вообще не иметь никакого дома, никаких обязанностей ни перед кем», – это Шпаликов. В неевклидовом мире «Лёгкой боли» встретится его театральный двойник – Вампилов. То ли финалом, то ли постскриптумом действия станет диалог Бусыгина и Сильвы (здесь – Эдварда и Продавца): «Слушай, а как тебя зовут? Извини, там, в кафе, я толком не расслышал. – Я тоже не расслышал. – Давай по новой, что ли…». Цитата значимая и для театра («Старший сын» – один из самых популярных спектаклей «Около»), и для артиста – Евгений Цыганов играет Бусыгина в антрепризной постановке Павла Сафонова. Но зрителю достаточно узнать пьесу-первоисточник – историю о том, как случайная встреча может навсегда перевернуть жизнь, а ещё больше – о том, как хочется сбежать в никуда от фатального не-родства с теми, с кем живёшь под одной крышей.

И Цыганов с самого начала спектакля играет это стремление вырваться, устранить помехи между глазом и предметом, между личностью и реальностью-бытием. Стремление вырваться не в ту реальность, где пьют чай и псевдо-идиллия Пинтера больше напоминает «русскую тоску» – и «русскую смерть» вроде одноимённой иронической «чеховианы» Ирины Васьковской, которую, кстати, Цыганов тоже сыграл – в фильме Владимира Мирзоева («…специальная русская смерть – каждый русский после смерти попадает в такое вот место. Ему выдают самовар и ведро варенья. Сиди всю вечность и жалуйся»). А в ту, где сгорбленная спина, наконец, распрямляется, ноги перестают шаркать, и воспалённые усталые глаза вдруг блестят озорным блеском. Ту реальность, где грехи прощены, жалобы высказаны и забыты, а вместо сосредоточенной игры на терменвоксе можно взять в руки электрогитару и на пару с Продавцом самозабвенно зажигать – «Чтоб, улыбаясь, спал пропойца / под небом, выпитым до дна, — / спи, ни о чём не беспокойся, / есть только музыка одна» (это ещё один певец отчаянного русского бездорожья, Борис Рыжий).

Ради того, чтобы выпрямиться, стоит сбросить с плеч и время, и пространство. Стоит пережить попытки «уснуть-умереть»: несколько раз Эдвард берёт подушку и ложится к подножью «постамента», свернувшись калачиком на авансцене, – и прячется на самом видном месте, по-детски.

«Пинтер для всех» – потому что путь в бескрайнее открыт для каждого, и зрителям «Около» дают возможность это почувствовать.

Комментарии
Предыдущая статья
Бывший директор Театра им. Янки Купалы уехал из страны 02.09.2020
Следующая статья
ЦИМ покажет «Героя нашего времени» глазами подростков 02.09.2020
материалы по теме
Блог
Нетрадиционный итальянский номер: клоуны остались
В театре ОКОЛО вышел спектакль Александры Толстошевой, поставленный на основе знаменитого фильма Феллини. Своими впечатлениями делится студент-продюсер Егор Семахин.  
Новости
Александра Толстошева выпустит «Клоунов» на сцену «Около»
Сегодня, 20 сентября, в московском театре «Около дома Станиславского» пройдёт премьера спектакля Александры Толстошевой «Клоуны».